Наездницы - Энтон Дисклофани (2013)

Судя по голосу, это была Хенни, но я не оглянулась. Замедлив шаг, я начала петлять в толпе направляющихся в столовую девочек. Их было так много! Я успела забыть, как нас много, когда мы все вместе куда-то идем. Я проскользнула слишком близко от Элис Хант, и она бросила на меня возмущенный взгляд. Я беззвучно, одними губами извинилась.

Леона шла, не оборачиваясь, и как будто не слышала моих шагов. Я задыхалась, мои ноги налились тяжестью, а кожа над верхней губой покрылась капельками пота. Я пришла в отчаяние, так как ощущала себя больной и неотесанной.

– Теа, – спокойно произнесла Леона, когда я ее все-таки догнала.

– Привет, – сказала я, подстраиваясь под ее шаг. – Я хотела поблагодарить тебя за конфеты. Они были необыкновенно вкусными.

Я чуть было не сказала «восхитительными». Это была высшая похвала моей мамы, к которой она прибегала крайне редко.

– Не за что. Я попросила маму, и она все устроила.

– Она прислала конфеты из Техаса?

Леона засмеялась.

– Ну да, они ехали через всю страну.

Мы были так близко, что я видела россыпь коротких белых волосков над ее верхней губой, слегка портивших ее безупречное во всех остальных отношениях лицо. Леона повернула голову и посмотрела на меня, как будто почувствовав, что я ее разглядываю.

Я покраснела.

– Конечно, их привезли не из Техаса, – слегка насмешливо произнесла она. – Они бы растаяли. Но это швейцарский шоколад. Ты разбираешься в конфетах?

– Да, конечно.

Мы подошли к входу в столовую, где Леона остановилась и придержала дверь, открытую только что вошедшей в нее девочкой, пропуская меня, как будто она была мужчиной.

Я отыскала глазами наш стол, скользнула на свое место и посмотрела на еду: жареная курица, любимое блюдо всего лагеря, зеленые бобы, жареный картофель. Аппетита у меня не было, но я с удовольствием выпила бы холодного чая. Судя по всему, Хенни, на пухлом пальце которой теперь красовалось кольцо невесты с бриллиантами и рубинами, было поручено следить за тем, как я ем. От взглядов, которые она искоса бросала в мою сторону, мне стало не по себе. Я взяла самый маленький кусочек курицы – крылышко – и лишнюю ложку картошки в качестве компенсации. При мысли о необходимости есть мясо меня затошнило. Лежа в лазарете, я представляла себе свои легкие в виде огромных ломтей красного мяса. Они пульсировали, как будто у каждого из них было свое собственное сердце, и начинали чернеть по краям. В те дни, когда мне становилось хуже, мне казалось, что я вижу, как чернота расползается, подбираясь к центру легких. Когда я чувствовала себя неплохо, чернота отступала.

Я слушала, как Молли засыпает Хенни вопросами о еноте. Я видела, как в другом конце столовой Сисси сочувственно кивает и что-то шепчет на ухо Кэтрин Хейз, которую я узнала даже издали по кудрявым волосам. «Интересно, у ее дяди тоже были такие кудри?» – мелькнула у меня мысль. Мне было ее жаль, но я не знала, любила ли она своего дядю так же сильно, как я своего. И еще я ей завидовала, потому что она была ни в чем не виновата.

Я вернулась к созерцанию содержимого своей тарелки. Перехватив очередной взгляд Хенни, я попыталась ободряюще ей улыбнуться. Пройдет неделя, и я снова стану лишь одной из множества обитающих в Йонахлосси девчонок. Я болела. Я выздоровела. Я снова была среди них.

Глава восьмая

Дорогая Теа,

нам сказали, что ты выздоровела. Я уверен, что горный воздух для тебя полезнее, чем воздух Флориды. И еще там столько других девочек и столько лошадей! У тебя хорошие учителя?

Уже целый месяц от тебя нет писем. Я надеюсь, что твое молчание говорит о том, что ты очень занята.

У нас все по-старому. Я продолжаю давать Сэму уроки, твоя мама целыми днями занимается садом, подготавливая свою драгоценную флору к зиме.