– Я прослежу, чтобы твои пожелания учли, дорогая. Обещаю тебе.

Лайла тоже плакала. Она привлекла меня поближе и прижала мое лицо к своей шее так, словно это я был болен. Ее пальцы перебирали мои волосы.

– Спасибо, – прошептала она, – спасибо, Каллум.

Вдруг она порывисто отстранилась от моего плеча и почти со злобой утерла слезы. Это не помогло, и Лайла зажмурилась и глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.

Когда ее глаза вновь открылись, в них горели шаловливые огоньки. Улыбнувшись она мне подмигнула.

– Вот и хорошо, друг мой. А теперь отвези меня в «Таверну Мэнли». Я настроена на то, чтобы пожевать маленькие кусочки стейка.

* * *

Я предчувствовал, что мы с Лайлой в последний раз переступаем порог ее квартиры. Она, кажется, тоже это знала.

– Я хочу недолго побыть одна, Каллум.

Сумки стояли у двери. Я не мог придумать повода ей отказать, но все же остался стоять в нерешительности.

– А что, если я…

Лайла подняла глаза к потолку и толкнула меня по направлению к двери.

– Иди, черт побери, Каллум, прогуляйся! Выпей кофе, подстриги свою бесподобную шевелюру, купи мороженое… Я хочу хотя бы десять минут побыть одна. Обещаю, что, когда ты вернешься, я никуда отсюда не денусь.

Сев в лифт, я поехал вниз. Глядя на свое отражение в зеркале, я думал о том, что никогда себя не прощу, если, вернувшись, обнаружу, что с Лайлой случилось непоправимое. Когда лифт остановился на первом этаже, я, пройдя через вестибюль, вышел из дома. Я вспоминал, как, впервые оказавшись здесь, испытал легкое потрясение при виде этого нового элитного дома. Теперь домом для меня стало место, где жила Лайла. Как я смогу найти себе дом после того, как она умрет?

Не думай об этом. Не думай об этом.

Я вернулся обратно к лифту и принялся снова и снова нажимать на кнопку вызова, словно пытаясь ускорить движение. Двери разъехались в стороны. Из кабинки вышел еще один житель этого дома. Он мне слегка улыбнулся, когда я проскользнул мимо него в лифт.

Двери лифта открылась на ее этаже как раз в тот момент, как Лайла пинками выставляла последние наши сумки за входную дверь.

– Я сказала: десять минут, – рассердилась она. – Иисусе, Каллум! Ты, что, даже из здания не вышел?

– Я… – глядя на сумки, пролепетал я. – Ты должна была позволить мне помочь тебе.

– Уже поздно.

– Что ты вообще делаешь?

Она нахмурилась.

– Хочу сходить в кафе-мороженое.

Она, что, избегает ответа? Подозревая это, я не хотел на нее давить. Я взял в каждую руку по сумке.

– Хорошо. Ты идти можешь?

– Тут всего-то квартал! – с раздражением и нетерпением отрезала она. – Конечно, я справлюсь.

Сумки я осторожно засунул в ее гибридный автомобиль, взял Лайлу за руку, и мы зашагали вдоль пляжа к Корсо так, как мы часто делали в течение первых месяцев наших отношений. Когда мы приблизились к кафе-мороженому, она высвободила свою руку из моей, улыбнулась и показала на магазинчик, торгующий одеждой.

– Помнишь тот день?

Она примеряла шляпки, а я ожидал ее, сидя на скамейке снаружи, наблюдая за ней сквозь стекло витрины. В тот день Лайла была похожа на безработную супермодель. Во мне родилось странное желание подыграть ей, что совсем не вязалось с моим характером и настроением, особенно в то время. Тогда мы вели себя как дети. Я притворился, что держу в руках фотоаппарат, а она смеялась и позировала.

– Помню ту черную фетровую шляпку. Ни на ком в мире она так отлично не смотрелась бы, только на тебе, – неуверенно произнес я.

– А помнишь лапшичную?

– Мне казалось, ты добиваешься того, чтобы тебя арестовали.

– А сейчас мы вспоминаем об этом и смеемся.

– Какое мороженое ты хочешь? – спросил я.

– Кокосовое… – начала она, но потом запнулась. – Тройной шоколадный пломбир со взбитыми сливками и шоколадной присыпкой.