Красота - страшная сила - Кэти Агни (2005)

— Мама и папа Рики. Они уехали утром в Лондон на новогоднюю вечеринку к самому премьер-министру. А господин Ричард Годфри Херлингэм-Джонс устраивает ежегодный пир в родовом гнезде, пока родителей нет дома. Уж здесь мы повеселимся на славу.

Вот как. Значит, Рики Джонс был не только денежным мешком, но еще и помещиком. Понятно. Его акцент звучал слишком уж неубедительно. Я всегда считала, что, как и большинство музыкантов, он стыдился своего скучного детства в семье среднего класса и, чтобы приобрести расположение толпы, выдавал себя за рабочего парня из Ист-Энда. Когда я готовилась к интервью с ним, мне так и не удалось найти ничего интересного о его прошлом. Я переворошила кучу статей, но выяснила лишь то, что он родом из Бакингемшира, его отец офицер, а мать — домохозяйка.

Вот только от прессы ускользнуло, что на самом деле его отец управлял армией, а мать была хозяйкой старинного особняка. К тому же она занималась благотворительностью, например устраивала балы, входной билет на который стоил двести фунтов, а полученные средства шли в пользу бедных. Во время интервью Рики ловко уходил от вопросов, касавшихся его детства, а я была слишком потрясена его красотой, чтобы настаивать. Теперь открылась правда.

— Разве ты не знала, что Рики из «золотой» молодежи? — спросила Люси, уловив мое смятение. — Он учился в Итоне. Правда, забавно?

Из-за огромной входной двери появился дряхлый слуга лет семидесяти пяти в светло-серой ливрее. Он торопливо спустился по засыпанным снегом каменным ступеням, ведущим к дорожке. Мне было боязно смотреть, как он переставляет ноги: казалось, вот-вот поскользнется и поломает свои хрупкие кости. Но он благополучно добрался до машины и открыл дверь для Люси.

— Добрый день, мисс Ллойд, — он склонил перед ней голову.

— Фергюсон, это мисс Лора Макнотон, — представила меня Люси. Она остановится в западном крыле, в комнате по соседству с моей.

— Приятно познакомиться, мисс Макнотон. Надеюсь, вы хорошо проведете время в поместье Херлингэм, — проговорил Фергюсон. Затем обошел машину и открыл дверь передо мной.

— Спасибо, мистер Фергюсон. Называйте меня Лорой, — сказала я с улыбкой и потянулась за своей жалкой сумкой.

— Позвольте вам помочь, мисс Лора, — произнес старик, с трудом поднимая битком набитую сумку.

Мне было больно смотреть, как этот старый слуга тащит мой багаж. Но Люси торопила меня.

— Скорее, Лора, — кричала она, энергичными знаками показывая, что лучше поторопиться.

Я зашла в дом. Обшитый деревом холл был больше, чем бунгало моих родителей. От него исходил аромат мастики и роскоши. Часы, принадлежавшие еще деду Рики, пробили половину третьего. Со стен смотрели чучела зверей, имевших несчастье быть подстреленными кем-то из Херлингэмов-Джонсов. Потолки были такими высокими, что, когда Люси, стуча высокими каблуками, взбежала вверх по широкой винтовой лестнице, эхо ее шагов, отразившись от сияющих деревянных ступеней, напомнило звук ударных инструментов в Королевском концертном зале им. Альберта. Я поднялась вслед за Люси на второй этаж. От огромного витражного окна на лестничной площадке мы свернули налево. Открылся бесконечный коридор, стены которого были увешаны портретами предков Рики. Затем — поворот направо и другой коридор. И вновь поворот направо, потом налево, еще раз налево… Тут я поняла, что обратно дороги не найду. Наконец — комната с тяжелой дубовой дверью. Оказалось, это спальня. В жизни не видела столь вычурной обстановки! Поражала великолепием кровать красного дерева с пологом, а из огромного эркера открывался вид на живописные окрестности.

— Ну как тебе апартаменты? — спросила Люси, плюхнувшись на кровать.

Я села на подоконник и обвела взглядом запорошенные снегом аккуратные лужайки и покрытый льдом пруд, служивший украшением имения.

Вид был настолько же неправдоподобно великолепен, насколько сам дом был неправдоподобно нелеп.