До свидания.

Глава 12

За пятнадцать минут до того, как должен был причалить «Ёнсок», я оделась потеплее, взяла плед, постелила его на бревно, и села дышать свежим воздухом и ждать паром. Фьорд был очень глубоким, и вода в нем — спокойной и темной, казалось, на тебя смотрят строгие родительские глаза. Небо было такого же цвета, как грифельная доска, и с него падали крупные редкие дождевые капли. Накинув капюшон и засунув руки в рукава, я смотрела в пространство между двумя высокими скалами, откуда с минуты на минуту должен был появиться паром.

Хорошо, что Видар исчез, сказала я сама себе. Не для того я ехала сюда, в это богом забытое место, чтобы потом мучиться от сердечных переживаний. Патрика и Адама мне было вполне достаточно. При сером свете дня воспоминания о Видаре казались мистическими. Его черные глаза и нежный голос, доносящийся из темноты; его категорический отказ рассказывать о себе; к тому же одежда, в которую он был одет, когда мы встретились в первый раз. Он был слишком загадочным, весь окутан тайнами и сильно напряжен. Все это было мне ни к чему. Я ничего не хотела.

И все же, несмотря на весь рационализм, я никогда до этого не чувствовала такой боли. Я чувствовала ее всем телом, и мне хотелось плакать и, закрыв глаза, думать только о нем и больше ни о чем, но я не могла себе этого позволить, потому что не хотела возвращаться в возраст тинейджера. Я была взрослой женщиной с двумя образованиями и множеством возможностей. Поэтому я сидела на холодном ветру и ждала, когда приедут остальные и можно будет поболтать и пошутить, выпить вина и выкинуть из памяти эту самую странную неделю в моей жизни.

Когда наконец-то вдалеке на серой воде появилась белая точка, я почувствовала смесь разочарования и облегчения. Когда паром причалил, я поймала себя на том, что высчитываю, насколько он опоздал, и какое процентное соотношение это время имеет к общему времени всего путешествия. Странно, но, находясь в компании Видара, я ни разу не произвела ни одного расчета в уме. Я поднялась на ноги и потянулась. Гуннар стоял на палубе и махал мне рукой. Я помахала в ответ и вымучила из себя улыбку. Паром причалил, и матросы стали выгружать на берег наши продовольственные запасы. Марианна раздраженно прошла по перекинутому мостику. Магнус, не отрываясь, смотрел на меня и даже не сделал ни одного движения в ее сторону, чтобы помочь ей сойти. Я поняла, что их роман не состоялся… Повернувшись, Магнус крикнул кому-то на нижней палубе, и двое тепло одетых детей — мальчик и девочка — в радостном возбуждении поднялись наверх.

— Виктория, познакомься, это Матиас и Нина, — сказал Магнус, представляя их мне.

— Привет, рада познакомиться, — сказала я, стараясь улыбаться, как мне казалось, обычно улыбаются детям.

— Они боятся разговаривать по-английски, — объяснил мне Магнус, когда дети промолчали в ответ. — Они побудут здесь неделю и убедятся, насколько безнадежен их английский, если только ты им не поможешь.

— М-м… я думаю, я не смогу, — произнесла я, подумав о том, что я сама знаю по-норвежски пару фраз. — Магнус, я нашла вашу ручку.

— М-м-м, хорошо.

Он сказал что-то детям, и они побежали в сторону от пристани, крича что-то друг другу, а Магнус смотрел им вслед. Гарсен и Фрида спустились вместе, и я сразу заметила новое сверкающее кольцо у нее на пальце. Ёзеф, Гордон и Алекс спорили с матросом, который неосторожно нес картонную коробку с «дорогим швейцарским бренди». Когда я увидела Гуннара, спускавшегося с парома, то решила, что он может обнять меня, и поэтому отвернулась и притворилась, будто наблюдаю за Марианной, убегающей от Магнуса и его детей.

— Как дела? — Он легонько дотронулся до моего плеча.

Я покачала головой.

— Я… я даже не могу это описать. Но думаю, все в порядке. Просто это была очень странная неделя.

— Магнус сильно волновался из-за того, что пришлось оставить тебя здесь одну.