Призрак острова - Ким Уилкинз (2008)

Я сделала, как он попросил, и подождала, пока он отойдет. Мне не удалось услышать ни звука от его движений, и через десять секунд я открыла глаза.

Его не было.

— Видар? — позвала я, все еще удивленная, но немного встревоженная. Хотя я и смотрела во все глаза, все равно слышала только звуки леса и легкий бриз, доносившийся с моря. Повернувшись, я огляделась по сторонам.

Слева от меня что-то мелькнуло, какая-то тень среди других теней? Мне сделалось очень одиноко, и я почувствовала себя брошенной в этом пустом месте. Вглядываясь в темноту, всматриваясь в предмет, двигающийся мне навстречу, я подумала, что это может быть он.

— Видар? Это ты?

Рука опустилась на мое правое плечо, и я вскрикнула от неожиданности: уж справа-то я его совсем не слышала, не видела.

— Извини, — произнес он мягким голосом, — я не хотел напутать тебя.

Я громко рассмеялась.

— Боже, я чуть не описалась.

Сказав это, я тотчас пожалела, но он тоже засмеялся, и было очень приятно слышать его открытый смех.

Потом он показал жестом, что направляется к своему лагерю.

— Становится холодно, — поежился он.

Он принялся за еду, скрестив ноги и держа перед собой миску, а я прилегла на сложенное одеяло. Языки пламени грели и освещали, и я почувствовала, как меня разморило. Боль, вызванная желанием, снова вернулась, и магнетизм между нами усиливался. Мы оба молчали несколько минут, изучая друг друга в свете огня.

— Сколько еще времени ты пробудешь здесь одна? — спросил он.

— До завтрашнего дня, — ответила я.

— До завтра?

— Завтра приплывает паром, и на нем приезжают все остальные сотрудники. Но ты не беспокойся, я никому не расскажу о тебе.

— А я не беспокоюсь. Вернее, беспокоюсь не об этом.

Снова тишина. Мой взгляд был прикован к его глазам, и мне показалось, в них я увидела желание, которое было во мне. Я встала и подошла ближе.

Он отвел взгляд и произнес нежно:

— Виктория, уже поздно.

— Но я…

— Тебе надо идти.

Я сильно смутилась.

— Да, ты прав, уже поздно. Мне пора вернуться, чтобы перезаправить баллон…

— Спокойной ночи, — сказал он голосом, полным нежности.

— Спокойной ночи, — ответила я, всем своим видом показывая, будто сильно занята сбором термоса и чашек. — Скоро увидимся.

— Спокойной ночи, — повторил он, и мне показалось, он испытывает неуверенность и даже боязнь, оттого что остается один. — Спокойной ночи, Виктория.

Я вернулась в свою комнату с горящим от смущения лицом и в полнейшем смятении. Я не могла раскусить его и до конца понять некоторые его слова или нюансы в поведении.

Но я была почти уверена, что он влюблен в меня. Или я ошибалась? Или нет? Возможно, он женат или собирается жениться, когда вернется домой. Может быть, именно от этого он бежал. А теперь он встретил меня и хотел…

Я могла бы завтра спросить у него. Не имеет значения, что это неудобно. Я должна знать, какой барьер существует между нами, ведь я знала, что он испытывает те же чувства, что и я.

На следующее утро я напрягала мозги, продумывая речь, одновременно накладывая много туши на ресницы. Чем глубже я уходила в лес, тем больше нарастали моя неуверенность и напряжение. Найдя место, где раньше горел костер, я увидела аккуратно сложенное одеяло, одежду Гуннара. Одежда была выстирана, висела на ветке дерева и сохла.

Мое сердце упало.

Я подошла, чтобы взять одеяло, и увидела фигурку, вырезанную из дерева, которая лежала наверху. Она была размером с мою руку и напоминала одну из тех, что делали викинги — птица, склонившая голову и схватившая себя клювом за лапу. Видар упоминал, что он занимался резьбой по дереву, и мне было очень интересно, сделал ли он ее специально для меня. Никто никогда ничего не делал для меня.

Я увидела, что у меня палец в саже, и пристальнее посмотрела на фигурку. С одной стороны углем было написано единственное слово.