Под рябиной - Эдна Барресс (1995)

Шейла! Предательская мысль о матери уколола меня. Куплю ей большой флакон любимых ею тяжело пахнущих духов. Мы созванивались раз в неделю, и каждый раз это был неловкий, виноватый для обеих звонок. Ничего, после рождения ребенка, когда воцарит гармония в моей семейной жизни, ничто больше не потревожит меня. Я бродила по блистающему миру отдела детских игрушек, впитывая предрождественскую атмосферу. Неужели мне не везет — с деньгами в кошельке? Рикки хорошо заработал летом, и я была независима, имея собственные сбережения. Нужно купить еще подарков: уже декабрь, я становилась все тяжелее и быстро выдыхалась, когда торопилась.

Рикки хорошо приживался в колледже. Возможно, в следующем году я смогу работать неполный день, потом продадим коттедж, и мы надеялись вскоре взять кредит на строительство небольшого дома.

Постепенно пришла мысль о Марион. Мы виделись теперь почти каждый день. По правде говоря, я должна с ней встретиться — я взглянула на часы — через десять минут на чашку чая!

— Надеюсь, вы получите приемлемую сумму за коттедж, — сказала она однажды.

— Да, просто повезло, что он у нас есть. Если бы Рикки не отыскали, он был бы ваш, — призналась я в приливе искренности и из-за небольшого чувства вины. Марион была так добра ко мне.

Марион рассмеялась.

— Ну, не желай нам такого добра! — затем добавила более серьезным тоном: — Думаю, если бы коттедж достался нам, то мы, возможно, сохранили бы его, как память о старушке. Может быть, сделали бы из него что-то вроде места для отдыха.

— Не считаете ли вы, что нам следует… — Я была поражена ее словами. Я всегда догадывалась, что тетя Эмма презирала и недолюбливала их так же, как и всех остальных в конце своей жизни.

— Нет, нет, — тут же сказала Марион. — Деньги вам очень важны сейчас.

Она уже ждала меня в ресторане, заохала при виде игрушечной собаки, настояла на том, чтобы помочь мне нести свертки и показала кое-что из своих покупок.

— Тебе еще что-нибудь нужно купить?

— Нет, но так забавно выбирать все эти мелочи и безделушки к Рождеству, правда? Хочется украсить квартиру и сделать еще много. Мое первое Рождество вместе с Рикки в нашем первом доме.

— Да, конечно, тебе сейчас не до поездок. Ты будешь осторожна, когда будешь убирать квартиру к празднику, обещаешь? — В ее глазах была тревога.

Я рассмеялась.

— Нет, лазанье по стремянкам пока не для меня. Я руковожу, а Рикки взбирается туда, где высоко. — Я поджала губы: — Не купила еще Рикки подарок к дню рождения. Ведь ему исполняется двадцать девять.

— Да, восемнадцатого. Мы тоже должны что-то подарить ему.

Мое небольшое удивление тем, что она не забыла дату, исчезло при воспоминании, что я сама рассказала ей о письме. О письме тети Эммы, которое Рикки должен вскрыть в день своего двадцатидевятилетия. Я рассмеялась:

— Да, день красного письма. Мой муж вскрывает письмо и… Интересно, что эта старая дама поведает нам. Возможно, предупредит об избыточном потреблении алкоголя и распутных женщинах.

— Все может быть! — рассмеялась и Марион. Она была довольно привлекательной, когда смеялась и глубокие морщины усталости разглаживались. — Она и вправду стала очень странной.

Во мне боролись противоречивые чувства, постоянно возникающие при упоминании о тете Эмме: с одной стороны — моя жалость к полусумасшедшей старухе, а с другой — страх и отвращение к злому духу, который угрожает и Рикки, и мне. Я прогнала эти мысли. Рикки со мной, и больше не происходило несчастных случаев после того дня, того приключения с сундуком, а потом с машиной. Я сосредоточила все внимание на куске торта, который Марион предложила мне.

— Ну ладно, забудь о своей фигуре.

— Нас предупредили в больнице, что необходимо следить за весом, но торт так заманчив, — поддалась я сладкому искушению. — Похудею после родов.

— Да, роды назначены где-то на десятое января, правильно?