Гадание на розах - Абигайль Кейси (2009)

— В общем, я хотела бы сопровождать тебя до твоего дома.

— Пожалуйста! Я устроился в университетском кампусе, и весьма неплохо. — Георгий Орлов перенес ладонь на запястье чересчур разнервничавшейся голубоглазой американки. — По крайней мере, удобства не во дворе.

— Это что, русская народная мудрость?

Глория Дюбуа заставила себя улыбнуться.

А русский пациент нащупал пульс гостьи, подверженной резким перепадам настроения.

— Почти.

— Во дворе, — повторила Глория. — Но я имею в виду не кампус.

— Не понял.

— Я говорю о России.

— С чего ты взяла, что я собираюсь уезжать из Штатов?

— Я подумала, что твои родители после того, что случилось, не захотят мириться с твоим пребыванием здесь. — Глория скомкала край одеяла. — Что они непременно потребуют твоего возвращения. Чтобы ты не ринулся спасать очередную американку. Они найдут тебе на родине настоящую русскую девушку, и та вылечит тебя и от ран, и от америк, и от всяких прочих глупостей!

— Ну, Королева, не надо так сильно преувеличивать. Отец и мать у меня люди крепкие, к тому же я достаточно взрослый и давно все решаю сам.

— Значит, ты…

— Остаюсь! — Георгий Орлов многозначительно поправил лангетку с перебинтованной рукой. — Мне и тут неплохо… Когда не стреляют.

— Как я рада! — Глория, не сдерживая ликования, порывисто обняла русского пациента.

Георгий Орлов невольно застонал.

— Прости! Я забыла!

— Ничего, я тоже забыл…

Тут в палату шумно вторглась гранд-маман с бархатным ридикюлем, с которым обычно посещала банк.

— Так, дети мои, все готово к эвакуации!

— Ба, ты о чем?

— Деточка, я проконсультировалась с весьма знающими специалистами, они все убедительно посоветовали сменить нашему раненому обстановку. И я тоже считаю, что домашние условия будут способствовать скорейшему выздоровлению…

— Нет, я не позволю. — Глория Дюбуа поднялась и загородила русского пациента от слишком энергичной бабушки. — Я не позволю!

— Деточка, по заключению врачей, он вполне транспортабелен.

— Я не позволю отправлять Георгия Орлова вопреки его воле!

— Куда отправлять?

— Но ты же сама сказала, что домой.

Гранд-маман виновато улыбнулась.

— Прости, деточка, склероз проклятый. Конечно, к нам домой, в родовое гнездо Дюбуа. — Гранд-маман приблизилась к постели. — Если, конечно, раненый не будет против нашего особняка.

— Я — за!

Георгий Орлов поднял здоровую руку — и застонал сквозь зубы: резкое движение отдалось в простреленной области.

— А ты, деточка?

Глория, не ответив, обняла ту, которая всегда понимала толк и в розах, и в мужчинах, и во многом-многом другом.

— Не время для сантиментов.

Гранд-маман проследовала к оконным жалюзи, не позволявшим ни солнцу, ни любопытным заглядывать в палату.

— А всяким там газетным папарацци и пронырливым репортеришкам с телевидения мы устроим знатный аттракцион!

Гранд-маман, не нарушая маскировки, глянула на улицу.

— Пусть эти пятизвездочные апартаменты послужат для отвода глаз.

Гранд-маман перешла ко второму окну.

— Все оплачено на месяц вперед.

Гранд-маман приоткрыла жалюзи на дюйм.

— Пусть пресса считает, что русский герой находится в бессознательном состоянии, а спасенная им Глория Дюбуа стоически и беспрерывно дежурит рядом, позабыв на время о фитотроне и даже парижской выставке.

— Ба, но я уже решила, бесповоротно и окончательно, что ни в какой Париж, ни на какое открытие выставки я не поеду.

— Совершенно правильно, деточка! — Гранд-маман, расстегнув ридикюль, продемонстрировала авиабилет. — Через полтора часа я вылетаю к Эйфелевой башне и Елисейским полям.

Она подставила щеку под благодарственный поцелуй внучки.

А потом это было позволено и раненому.

— Кстати, наш медовый месяц прошел на Монмартре.