Голубые Орхидеи - Джулия Фэнтон (1995)

— И я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал о посещении этого человека из КГБ, Сандовского, вы понимаете? Пусть это останется нашим маленьким секретом, хорошо?

Он сверлил Лоррен своим пронизывающим взглядом, пока она не кивнула.

Бостон

Театр «Уилбер» быстро заполнялся скупившей все билеты публикой, привлеченной шумной рекламой. Гул голосов и смех заполнили зал, билетеры продавали программки и пытались справиться с толкотней.

Преобразившаяся в пятидесятипятилетнего мужчину, Аранья взяла программу и направилась по проходу, стараясь не смотреть никому в глаза. Убийца знала, что ее мужская походка совершенна, а большое и тяжелое автоматическое оружие во внутреннем кармане пальто абсолютно незаметно.

Она осмотрелась, разглядывая разодетую толпу вокруг, и подумала, что большинство женщин, возможно, видело ее фотографии в «Вог» и «Мирабелле». Теперь никто из них даже не взглянул на нее.

Аранья села в свое кресло в третьем ряду и стала смотреть в первый ряд, где четыре кресла все еще оставались пустыми. Когда оркестр заиграл увертюру и свет в зале стал гаснуть, Аранья с тревогой взглянула на часы.

Где же он?

Тема из «Доктора Живаго» полилась из оркестра за сцену.

Валентина на мгновение подумала о Наде. Она почти ощущала ее присутствие, видела ее улыбку. Надя, казалось, излучала ободряющие волны.

Успокоившись, Валентина стала дышать глубже. Она почти не замечала присутствующих вокруг людей.

— Дорогая, — сказал Кит, обвивая ее руками. — Ты такая красивая. Если бы ты жила во времена Живаго, он не смог бы устоять перед тобой. О, Вэл, — добавил он, крепко прижав ее к груди. — Я хочу сказать тебе так много важного. Я уверен, что мы сейчас на верном пути. Я чувствую это.

— Я люблю тебя, — просто сказала она.

Первая песня близилась к завершению.

— Твой выход, — прошептал он.

Валентина внутренне собралась, воплощаясь в Ларису, и вышла на сцену, произнося свою первую реплику.

Волна аплодисментов, встретивших ее, перешла в рев. Валентина вернулась!

Во время перерыва Аранья ушла из театра.

Уиллингем не появился.

Может, он что-то заподозрил? Или его предостерегли? Или что-то еще произошло? Выйдя на улицу, Аранья направилась к свободному такси, рывком распахнула дверь и вскочила в машину. Она кипела от гнева. Придется позвонить мужу в Буэнос-Айрес и сказать, что подписала еще один контракт. Ей понадобится время, чтобы завершить эту работу.

Зал для частных приемов в «Лок-Обере» был переполнен. Артисты празднуют так же усердно, как и работают, и праздник шел полным ходом.

— Им понравилась Валентина, понравились Патрик и Вайнона, — радовался Кит, смешавшийся с толпой во время перерыва. — Мы попали в цель. Потрясающе!

— Вперед, на Бродвей! — крикнул один из танцовщиков. Другие, опьяневшие скорее от успеха, чем от шампанского, подхватили клич. Четыре месяца тяжелого труда оправдались.

Все первые рецензии были благожелательными. Упоминались некоторые недостатки, но ничего серьезного, неисправимого не было. Об игре Орхидеи в роли жены Живаго говорилось, что она разочаровала зрителей, так как не соответствовала уровню остальных ведущих исполнителей.

Валентина ощутила острую боль сочувствия к своей сестре. Она решила поговорить с Питом Мадзини. Может, режиссер поработает с Орхидеей еще и поможет ей отточить ее исполнение.

— Пит, — окликнула она режиссера.

— Вот она bellissima, без которой мы не смогли бы сотворить чудо, — приветствовал он ее. Под влиянием лившегося рекой шампанского его итальянский акцент ощущался сильнее, чем обычно.

Она отвела его в бар, где пианист играл для разодетых постоянных посетителей.

Он тяжело ввалился в пустую кабинку.

— Я слишком, слишком пьян, — сказал он ей. — Я сыт по горло этой постановкой. Я — Пьетро Мадзини, а не какой-то хулиган, которого надо душить, чтобы он подчинился.