Голубые Орхидеи - Джулия Фэнтон (1995)

— Нет! — Пичис отстранилась от него. — Нет, до тех пор, пока ты не позволишь мне позвонить сестре Мэри Агнес и по крайней мере узнать, можем ли мы удочерить этих двух девочек.

— Пичис, дорогая, дай мне шанс, пожалуйста. Я никогда не был отцом и не умею им быть. Я держал ребенка только… сколько? один раз? или два? И он меня всего обмочил.

Пичис с облегчением рассмеялась.

— Ну, эти дети не будут мочиться. Им уже по восемь лет, они давно миновали тот возраст. О дорогой, подожди, пока я узнаю, что можно с ними сделать.

На следующее утро Пичис встала рано и долго говорила по телефону с сестрой Мэри Агнес.

— Я надеялась, что кто-нибудь захочет взять их, — призналась Мэри Агнес. — Это одна из причин, почему я предложила им спеть. Они слишком хороши для нашей системы воспитания приемных детей и для того, чтобы находиться здесь. Они заслуживают лучшей доли.

— Но они свободны, их можно удочерить?

— Сью Энн Уэлч, да.

— Сью Энн?

— Она переименовала себя в Орхидею, возможно, чтобы как-то отдалить от себя несчастливое прошлое. Ее постоянно забирали от матери, которая была проституткой и к тому же увлекалась кокаином. Сейчас она отбывает срок в женской тюрьме в Кентукки, неподалеку от города Падьюки. Девочку изнасиловали старшие братья. Ее забрали из дому, когда обнаружилось, что она больна гонореей. На всем ее теле были синяки и ожоги от сигарет.

— Я… я понимаю, — сказала Пичис, испытывая тошноту. Она размышляла, что из этого следует рассказать Эдгару, и вообще стоит ли говорить.

— Конечно, Орхидею вылечили от болезни, и физически она сейчас здорова. Но эмоционально… ребенок жаждет любви. Она ищет внимания везде, где только может найти его. К счастью, коэффициент ее умственного развития довольно высок — девяносто девять процентов, когда ее тестировали в школе.

— А Валентина? — спросила Пичис. — Как насчет нее? Монахиня рассказала Пичис все, что знала об истории Валентины.

— Однако бумаги, найденные у ее матери, свидетельствуют, что она, видимо, путешествовала по фальшивому удостоверению личности, так что все это нужно выяснить, прежде чем можно будет удочерить Валентину по закону. Думаю, это нелегко и займет несколько лет, прежде чем все прояснится. Но ее, безусловно, можно взять на воспитание, пока не принято решение…

— У Эдгара самые лучшие адвокаты, связи в Вашингтоне, — убежденно сказала Пичис. — Я уверена, что они смогут решить эту проблему.

— Есть еще одно обстоятельство, — добавила Мэри Агнес.

— Да?

— Эти две маленькие девочки чрезвычайно зависят друг от друга эмоционально. Они привязаны друг к другу.

Пичис взволнованно рассказала монахине о своих планах — пригласить их сегодня на ленч в их загородный дом Франклин-Хиллз.

Ей еще больше захотелось взять этих девочек. Она нашла удивительно трогательной связь между ними. По ее мнению, если они смогли полюбить друг друга, в дальнейшем в состоянии будут обратить эту любовь и на окружающих.

— Она здесь! Она здесь! — кричала Орхидея. Она бежала по длинному коридору, соединявшему их дортуар с главным вестибюлем. — Я видела ее из окна! Она здесь, и такая красивая! Посмотри, на ней желтый костюм! И желтая шляпка! А на шее — жемчуг! — Орхидея приплясывала от волнения.

— Девочки, к вам посетительница, — сказала сестра Мэри Агнес, поспешно подходя к ним. Она с тревогой посмотрела на девочек. — О нет, дети мои, вы не можете пойти на ленч с миссис Ледерер в этих неопрятных юбках и блузах. Вернитесь к себе и переоденьтесь в свои воскресные платья. Валентина, у тебя волосы спутались. Ты что, никогда их не закалываешь?

Когда девочки привели себя в порядок, сестра проводила их в главный школьный вестибюль, где их ждала Пичис Ледерер.

На пороге Валентина внезапно остановилась, охваченная волнением. Сзади на нее налетела Орхидея. По ее прерывистому дыханию Валентина поняла, что ее подруга также возбуждена.