Голубые Орхидеи - Джулия Фэнтон (1995)

— А она недурна, — осмелился заметить Арт Соерназ, невысокий, нервного вида драматург, который написал книгу и теперь, казалось, сомневался в успехе, потому что до сих пор не нашли актрису на роль Тамары, хотя прослушивание длилось уже четыре месяца, вызывая множество споров.

— О, всего лишь еще одна посредственная юбка, — вздохнул автор песен Тони Трапписта.

— Если я услышу, что еще хоть одна певица заверещит, что ей нужны люди, меня вырвет, — с раздражением бросила Бетти Орловски, хореограф. Сорокапятилетнюю, бывшую танцовщицу Марты Грэхем невозможно было назвала привлекательной — все ее тело состояло из острых углов. — Спасибо, дорогая, — прервала она певицу, — мы свяжемся с тобой.

Поникнув, певица ушла со сцены. Каждый знал, что «спасибо», сказанное таким образом, означало отказ.

Продюсер Кит Ленард, сидевший рядом с Беттиной, подавил усмешку. Штат его служащих всегда был лучшим в деле, он выбирал сотрудников за талант, а не за обаяние, и надеялся получить от них максимальную отдачу. Он вложил в «Балалайку» более миллиона долларов и убедил ряд финансистов внести еще два.

Кит тяжело вздохнул от усталости. Он просидел еще одну ночь с женой Синтией, которая в тридцать шесть лет перенесла уже два инфаркта из-за выпадения митрального клапана и жила в страхе перед третьим. Бедная Синтия без конца извинялась за то, что причиняет ему беспокойство, а когда она наконец заснула, Кит провел остаток ночи, измеряя шагами свой кабинет, так как беспокоился о проклятом шоу.

Существует же кто-то, кто мог бы петь как Джулия Эндрюс, танцевать как Гуэн Вердон и играть как Мэри Мартин. Ему необходимо, чтобы все это сочеталось в одной.

— Следующая, — рявкнула Беттина Орловски и, повернувшись к Тони, спросила: — Это номер сорок четыре?

Из затемненных кулис появилась красивая женщина и направилась к микрофону. На ней было облегающее платье цвета морской волны из шармеза [15], обрисовывающее линии ее безупречной фигуры. Буйные черные кудри падали на плечи.

— Боже мой, кто это? — спросил Милтон Комден, композитор.

Кит прищурился. Она показалась ему знакомой.

— Думаю, это маленький сюрприз Майка Даффи, — пробормотал он, когда Валентина подошла к микрофону и запела первые такты «Не оставляй меня сейчас».

У микрофона Валентина с головой ушла в знакомую, завоевавшую «Грэмми» балладу. Странно петь перед почти пустым залом, но она сделала все от нее зависящее, хотя ежеминутно ожидала, что ее прервут.

Но ее не прервали.

Она пропела песню до конца, форсируя последние ноты.

Удивительно чистые, хрустальные звуки дрожали в воздухе. В порыве восторга Кит подумал, что должен пригласить Майка Даффи на ленч — нет, на обед в ресторан «Времена года». Валентина Ледерер из «Голубых Орхидей» обладала притягательной силой, выходящей за огни рампы.

Другие тоже ощутили это. Он увидел, как все прекратили ерзать и чертить что-то в своих блокнотах и сосредоточили на ней все внимание. Даже режиссер Мел Паркингтон как зачарованный смотрел на сцену.

— Очень, очень хорошо, — сказал Кит, когда Валентина закончила. — Приходите сюда завтра в десять, и мы посмотрим, как вы играете и танцуете. Приготовьте какую-нибудь сценку и пятиминутный танцевальный номер.

Валентина застыла испуганная.

— У тебя же есть какой-нибудь номер, дорогая? — растягивая слова, произнесла Беттина.

— Ну… да.

Когда Валентина ушла, Беттина повернулась к Киту с усмешкой: «говорила же я тебе»:

— Она не профессионалка.

— Профессионалка, — возразил Кит.

— Черт побери, все мы знаем, что она умеет петь. Но сможет ли она танцевать и играть? Что касается меня, не думаю, что она справится.

— Подожди, и ты увидишь, Беттина. На этот раз ты не права.

— Посмотрим, — сказала Беттина с вызывающей улыбкой.