После всех этих лет - Сьюзан Айзекс (1994)

Я замерла. Маделейн замерла. Замерли все. Затем Маделейн вскочила, и так, что ее стул с грохотом опрокинулся на пол. Она стояла, уперев руки в бедра. Одна секунда, две, три. Она в упор смотрела на Алекса. Он также смотрел на нее. Она первая отвела взгляд и посмотрела на меня. Я молчала. Маделейн выскочила вон.

Стефани, своим мягким успокаивающим голосом, поменяв тему разговора, спросила, разрешила ли полиция пользоваться кухней. Когда я ответила утвердительно, она поспешила убрать посуду со стола; Я заметила, что Алекс не сводил с нее взгляда всякий раз, как она появлялась с новой партией тарелок. Дело было не только в прекрасном лице Стефани — он, похоже, желал выяснить, что скрыто за плотно облегающим голубым свитером и мешковатыми слаксами из твида. Он предложил помочь ей, но она отказалась. Он уставился в ее огромные ясные глаза. Поймав на секунду его взгляд, Стефани пристально на него посмотрела. Затем, возбужденная и внезапно покрасневшая, отступила на безопасную кухню. Бен, конечно, даже не обратил на нее внимания. Он держал под столом за руку «Подозрительную».

— Я видела на улице мужчин, — тихо сказала Касс. — В серой машине в конце аллеи. И двоих перед домом.

— Именно сейчас? Когда вы входили?

— Да. А что, они обычно располагаются именно так?

— Нет. Думаю, это постоянная слежка.

— Какая глупость!

— А у тебя есть какие-нибудь подозрения, Касс?

— Относительно кого?

— Относительно меня.

— Никаких, Рози.

В эту ночь шел дождь. Холодный осенний ливень, как барабанными палочками, стучал по сухим листьям. Последнее, о чем я успела подумать до того, как впала в состояние, скорее, оцепенения, чем сна, — что ночной воздух благоухал, и что мне следовало предложить кофе полицейским, сторожившим меня под дождем.

Форрест Ньюэл, эсквайр, из конторы Джонстон, Пламли и Уитбред, самодовольный и плохо воспитанный, похожий на напыщенного адвоката из романов Росса Макдональда, который знает все секреты своих клиентов. Его старомодные в тонкой металлической оправе очки ненадежно сидели на высокой переносице. Золотая цепочка часов свисала из кармана жилета, костюм в тонкую полоску. Я тоже была одета в свой единственный темно-серый, прошлогоднего фасона костюм.

Однако позади Форреста Ньюэла, было похоже на раму написанной им самим картины, изображавшей небоскребы Манхэттена. Он выслушал мою историю за четыреста долларов в час, уточнил некоторые подробности, откашлялся и заявил:

— Похоже, вы в затруднительном положении, миссис Мейерс.

Я не очень разумна и последовательна, и не принадлежу к тому типу людей, которые, сказав «а», тут же говорят «б». Я не могу также думать целыми предложениями. Однако сразу после разговора с Форрестом Ньюэлом мне в голову пришла мысль, сразу оформившаяся в законченное предложение: если я попаду в тюрьму, то выйду оттуда уже старухой.

Я внушала себе, что должна успокоиться.

— Они могут арестовать меня?

— По-видимому, до похорон — нет. Разумеется, на ваш арест необходим ордер.

— A его трудно получить?

— Очень сожалею, но в вашем случае — нет. Этот… — он сдержался и не произнес в присутствии леди «черт побери». — Этот нож — большая помеха.

Я хотела, чтобы он нахмурил брови или хоть сжал руки в знак сочувствия к моему затруднительному положению. Но он сидел совершенно спокойно на своем троне из коричневой кожи, положив руки перед собой. Он был так спокоен, что вовсе не двигался. Когда он произносил какие-то слова, они с трудом просачивались сквозь плотно сжатые губы. Я едва разбирала, что он говорил.

— Я не могу предугадать результат моего разговора с окружным прокурором, но арест, если и не неизбежен, то весьма вероятен.

— Но улики такие косвенные. Он был заколот в моем доме моим ножом. Вот и все.

— Все? А ваши отпечатки на орудии убийства?

— Я говорила вам…