Кандидат в президенты - Елена Тверцова

— Ну, чего вылупилась? — Вдруг зло заорала на меня Ираида Михайловна, запахивая потуже халат. — Нечего пялиться тут, домой иди!

— Да я ничего не знаю вообще, — недоуменно пробормотала я, пожимая плечами и пятясь в сторону двери. — Что Вы так нервничаете?

Секунду спустя верткая Ираида Михайловна прошмыгнула мимо меня и юркнула за дверь своей квартиры, громко захлопнув защелку.

Я вошла в свою квартиру и, вешая ключи на крючок, окликнула маму:

— Мам, привет, я дома!

Мама выбежала меня встречать.

— Ой, Ларис, что сейчас творилось, это просто ужас. Ты бы видела, — в маминых глазах плескался тихий животный ужас. — Я испугалась и не стала за дверь выходить, но там такое! Соседям дверь металлическую автогеном вырезали и выламывали, представляешь?

— Представляю, — устало кивнула я. — Антона Кирилловича забрали.

— Кто? Куда? — Вскинула мама брови. — Зачем? Такой приличный мужчина…

— Кто и куда — неизвестно, — философски изрекла я. — А вот зачем… Анна Николаевна кричит, что его обвиняют в злостном укрывательстве от налогов. И собираются даже посадить.

— Прямо так и сразу? — Снова удивилась мама. — А у него, что, разве дети есть, которым он алименты не платит?

— Причем тут дети? — Настала моя очередь удивляться…

— Да обычно бывшие жены пишут кляузы в налоговую полицию, жалуются на своих бывших мужей, если они им алименты недоплачивают. — Усмехнулась мама.

— Этого я не знаю, мама, — покачала я головой. — Но вроде бы Антон Кириллович выглядит вполне приличным человеком. Хотя я не могу знать наверняка, кто у него и что — мы не всю жизнь живем в этой квартире с ними на одной лестничной клетке…

Антон Кириллович, насколько я понимала, владел своей небольшой туристической компанией. Жили они с Анной Николаевной спокойно и в достатке, людьми были доброжелательными. Растили дочку Светочку, которая регулярно выезжала куда-то за границу — то на стажировку, то в отпуск.

Криминальных наклонностей Антон Кириллович, вроде бы, не имел, а по выправке выглядел отставным офицером. Подробностей его «прошлой» жизни я действительно не знала.

Но меня как-то странно задело поведение Ираиды Михайловна из квартиры напротив. Об этой женщине никто из жильцов толком-то ничего не знал. Ираида Михайловна ходила по двору себе на уме, а на что она сама существовала — непонятно. Пенсия у нее была небольшая, детей и внуков у нее в гостях замечено не было. Ираида Михайловна не принимала участия в уличных посиделках ровесниц-старушек с обсуждениями «входящих и выходящих», так свойственных женщинам ее возраста. Напротив, она почти ни с кем не общалась, а если и общалась, то «здрасти-до-свидания-какдела-Ларисочка».

И какая муха ее укусила, что она принялась стучать на своих соседей? Видимо, зависть покоя не давала — а когда к власти пришли социалисты, наконец-то, можно было, как в старые добрые времена, позвонить в соответствующие органы и оставить им соответствующую информацию, пусть разбираются.

«Вот, тварь».

Вечером ко мне постучалась Анна Николаевна, зареванная и опухшая от переживаний.

— Ларисочка, можно к тебе? — Робко застыла она на пороге.

— Конечно, Анна Николаевна, входите, — пригласила я ее на кухню.

Анна Николаевна прошла налево по коридору, куда я ей указала, и вошла в уютно освещенную кухоньку девяти квадратных метров.

Только сейчас я заметила, насколько красивые у нее волосы. Пышная копна светло-русых, чуть вьющихся волос, скатывалась по плечам легкими волнами и сбегала по спине ниже лопаток.

— Садитесь, Анна Николаевна, — я подставила ей мягкий стул, который стоял чуть поодаль стола.

Соседка аккуратно присела на стул и стала ерзать, устраиваясь.

— А давайте чайку, как Вам идея? — Предложила я.

— Чайку? Да, хорошо, — немного рассеянно закивала Анна Николаевна. — А чего покрепче у тебя найдется?