Даниэль ободряюще подмигивает, и я выхожу на съемочную площадку. Оживив в памяти уроки Таноса, я развиваю атаку, а мой противник притворяется, будто сражен наповал, и, проделав обратное сальто, недвижно распластывается на траве. Его тотчас сменяет Стив, а после того как умело поставленным блоком ударов я «укладываю» и его, на арену вступают Луис и Рюль. Вся троица, видимо, прошла одну и ту же школу, в ловкости им не откажешь, да и на юмор они не скупятся, так что со стороны есть на что посмотреть. Очередь за Патриком, который тоже пасует передо мной. Пятеро суперменов трупами валяются в траве, а я покатываюсь со смеху.

— Нельзя ли без шутовства, — ворчит Тахир. — Давайте повторим еще раз.

— Уж не крови ли жаждете в такую жару да за какую-то жалкую сотню? — нагло осведомляюсь я.

По знаку режиссера ко мне подходит гримерша, крутит меня перед собой так и этак, зачем-то ощупывает волосы. Из вполне естественного побуждения я тотчас запускаю пятерню в свою гриву: надо же проверить, что она там спрятала. Тревога ложная, ничего подозрительного не обнаруживаю. В следующую секунду руки мои сами хватаются за пояс брюк, поскольку шустрая девица мигом расправилась с застежкой и готовится с меня их стянуть.

Хмурого эта картина от души забавляет, его приятелей — тоже. Чтобы подпортить им удовольствие, я перестаю цепляться за эту важную деталь гардероба, самостоятельно избавляюсь от брюк и медленно поворачиваюсь перед зрителями: пусть полюбуются. На краткий миг вся компания в шоке, но затем физиономии каскадеров вновь растягиваются в ухмылке.

Тахир вяло машет рукой, и гримерша — возможно, она же костюмерша — уводит меня в один из фургончиков и предлагает облачиться в точно такой же купальник, как на Эдите.

Под конец дня мы вшестером уходим в лес. Стив и Луис неистощимы на выдумки, по лесу гулко разносятся раскаты смеха. Скоро выясняется, что лесок совсем небольшой: взбегает к вершине холма, да там и кончается. По другую сторону холма, в долине, виднеется крохотное озерцо. Лучи лениво клонящегося к закату солнца отражаются в недвижной водной глади, окрашивая ее в золотисто-багровые тона.

В позаимствованной у Даниэля рубашке я вхожу в озеро, погружаю в воду лицо и волосы, долго плаваю, пока не устают мускулы. Притихшие мужчины держатся вдали. Наконец Хмурый отделяется от компании и плывет ко мне. Лежа на спине, мы покачиваемся на поверхности, пальцы наших рук сплетены. Изредка всплеснет хвостом рыба, оглушительно орут лягушки, нацелившийся на добычу комар назойливо зудит над головой, а мы молчим.

Ах, не призывали бы в город неотложные и прерванные дела, я была бы счастлива предаться покою, но сейчас… от постоянного напряжения горло стиснуто спазмом, желудок бунтует. Я выбираюсь на берег и, опершись ладонью о ствол дерева, делаю глубокие вдохи, пытаясь побороть дурноту.

— Жаль… — бормочет за спиной Хмурый.

— Чего тебе жаль?

— Все складывается не лучшим образом.

— Да уж! — согласно киваю я. Прислонясь к дереву спиной, ловлю его взгляд. — А со стороны такое впечатление, будто ты участвуешь в съемках от нечего делать и ради собственного удовольствия. Поделись опытом, как тебе это удается.

— Почему ты не согласилась на роль дублерши?

— Я же не знаю, сколько продлится эта вынужденная эмиграция! И вообще, Тахир мог бы подыскать профессиональную каскадершу.

— Он не может этого сделать по двум причинам. Бюджет фильма практически исчерпан, а кроме того, всех профессионалов публика знает в лицо как облупленных.

— Скажи, люди в группе Патрика… они вроде тебя или боевиков Эзио?

— Нет. Они в известном смысле профессионалы.

— Профессионалы — в чем?

Ответ можно вычислить заранее — Даниэль меняет тему:

— Ты врезала Главному, потому что обнаружила заколку в волосах?