Террористка Иванова - Эдуард Володарский (2009)

— Чего не хочешь? — не понял Иван Витальевич.

— Домой не хочу… там мамы нету…

— А мы ко мне домой поедем. Будем вдвоем жить. Все хорошо будет, Витя. Тебе же нравилось у меня в деревне?

— Никогда не нравилось… — мрачно буркнул Витька.

При этих словах Галка едва заметно, тонко улыбнулась.

— Ну, не знаю, не знаю, — развел руками Иван Витальевич. — Всегда говорил, что нравится, а теперь — не нравится.

— Никогда не говорил… — вновь буркнул Витька, глядя в сторону.

— Ладно, это мы без посторонних выясним. Пойдем, — и дед решительно взял Витьку за руку, но мальчишка вырвался и отступил, спрятав руки за спину:

— Не поеду с тобой, не поеду!

— Да что с тобой, Витя? — изумился Иван Витальевич.

— Ничего. Я хочу здесь жить, — выпалил Витька.

— Да живи, пожалуйста, Витя, только я считаю, стыдно жить у чужих людей, когда у тебя есть свой дом… есть родной дед… — Иван Витальевич растерянно оглянулся на Галку, но та в ответ только ехидно улыбнулась:

— А мы Вите совсем не чужие…

— Да? Ладно, — Иван Витальевич пошел к двери. — До свидания, Витя. Ты подумай как следует, а я в другой раз зайду. Обещаешь мне? Подумаешь?

— Подумаю… — отвернувшись, ответил Витька.

Пилюгин вел машину осторожно, прижимаясь к обочине тротуара. Время от времени он оборачивался на Галку. Она сидела сзади, на коленях у нее лежал большой сверток, откуда выглядывала физиономия младенца с соской во рту. Галка, затаив дыхание, смотрела на него.

— Ну, как он? — спросил Пилюгин.

— Ничего… Сопит… соску сосет… — Галка улыбнулась. — У него глаза синие, пап.

— Синие? — переспросил Пилюгин и тоже улыбнулся. — Синие — это хорошо… У мамы были синие глаза, помнишь?

— Конечно, помню, — улыбнулась Галка. — У меня тоже синие — не замечал?

— Правда? — Пилюгин обернулся, взглянул на дочь. — Ну конечно, синие, как это я забыл?

У светофора стоял инспектор ДТП и, увидев машину Пилюгина, вдруг поднял полосатую палку, приказывая остановиться.

— Черт, я же вроде ничего не нарушил, — пробормотал Пилюгин, тормозя у тротуара.

Это был тот самый капитан, который остановил Пилюгина, когда он ехал в роддом, получив по телефону известие о смерти жены.

— Здорово, майор! Ну, как у тебя?

Пилюгин смотрел на него и не узнавал.

— Тормознул я тебя за скорость… неделю назад. Не помнишь? Ты к жене в роддом ехал.

— А-а, вспомнил… — кивнул Пилюгин. — Жену уже похоронил. Из роддома еду, сына везу.

— Сына? — капитан посмотрел на Галку, державшую на коленях сверток с младенцем. — Спасли, значит? Ну, здорово! Поздравляю! Сегодня же за его здоровье выпью!

— А ты подумал: медленно едет, у самой обочины — точно поддатый, да?

— Нет, я просто номер твой запомнил. У меня ведь жена тоже на сносях, седьмой месяц ходит. Все вспоминал тебя — вот свалилась беда на человека… Ну, а сын — это все ж таки дело! Наследник!

— Наследовать только нечего, — усмехнулся Пилюгин.

— Как нечего? Он тебя самого наследует! Мужик! Продолжатель рода! — капитан коротко рассмеялся, козырнул. — Ну, езжайте! Счастливо вам!

— И тебе счастливо! Чтоб жена родила нормально!

Рядом с ванной стояла табуретка и на ней раскрытая толстая книга — на картинках были изображены младенцы и показано, как надо их пеленать, как надевать памперсы… Сестра Пилюгина Нина вынула из ванной голого малыша, с которого ручьями стекала вода, громко приговаривала:

— С гуся вода, а с нашего Мишеньки хвороба и худоба!

Галка держала в руках развернутую простыню. Малыш дергал пухленькими ножками и улыбался. Галка хотела принять малыша, но Нина властно отобрала простыню и сама стала заворачивать. В дверях стоял Пилюгин и со страхом в глазах наблюдал за процедурой. Галка нагнулась над книгой на табурете, посмотрела картинку и сказала:

— Вы не так его заворачиваете, тетя Нина! Смотрите, вот как надо…