Без жалости - Лоис Гилберт (2004)

— Ничего у меня больше нет, — сказала бабушка. — Я все истратила. Что же касается моих книг, то они приносили больше славы, чем денег.

— А как же акции? Ведь твои родители оставили тебе ценные бумаги? — спросил Райан.

— Я давно их продала, чтобы оплатить вашу с Бретт учебу в Корнельском университете. Ну и ферма постоянно тянула деньги. Сказать по правде, она никогда не приносила прибыли. Мы вечно работали себе в убыток.

— В таком случае, может, оно и к лучшему, если ее у нас отберут, — пробормотал Райан.

Я присела на кровать Райана и задумалась. Мысль о том, что у нас не будет фермы, была для меня невыносима. Ведь это была не просто ферма — это был мой дом, где я провела лучшие годы своей жизни. Это место стало частью моего существа, и лишиться его было все равно что лишиться руки или ноги.

— Я скорее умру, чем отдам ферму, — сказала бабушка, поднимаясь с кресла. — Этот дом выстроил мой отец. Он посадил здесь деревья и очистил от камней пашню. Он и моя мать лежат в этой земле. Разве можно уступить все это чужим людям?

Райан пожал плечами:

— Жаль, конечно. Но отчуждения нам, как ни крути, не избежать.

— Райан! Как ты это допустил? — прошептала я.

Где он — мой старший брат, которого я боготворила и которому могла доверять свои девичьи тайны? Где он — тот юноша-мальчик, который с самым серьезным видом говорил мне, что плиссированные юбочки нельзя носить с полосатыми блузками, а я, открыв рот, слушала его, соглашаясь с каждым его словом? Он расчесывал мне волосы, заплетал косы, а когда я выразила желание носить в волосах пластмассовую розу, он — единственный в семье — строго на меня посмотрел и сказал: «Этого не будет». Я всегда доверяла его вкусу и его суждениям по тому или иному вопросу. Где все это? Куда подевалось? Да и было ли вообще?..

Райан, отвечая на мой вопрос, сокрушенно покачал головой и произнес:

— Я не в силах этого объяснить.

— А ты попробуй, — жестко сказала я.

Последовала долгая пауза, показавшаяся мне вечностью. Я уже было решила, что Райан не будет со мной разговаривать, но он все-таки заговорил. Голос его звучал глухо, как будто стыд лишил его былой звучности.

— Как ни странно, — начал он, покривив губы в горькой усмешке, — все началось с того, что меня отблагодарили за хорошую работу. У менеджера казино Малколма имелась лошадь. Так, ничего особенного, полукровка-перестарок — если не ошибаюсь, к тому времени ей уже было лет двадцать пять. Но суть в том, что эту лошадь подарили Малколму в детстве, он ездил на ней чуть ли не всю свою жизнь и очень любил. Так вот, прошлой весной лошадь во время утренней прогулки с конюхом неожиданно рухнула на землю, и Малколм позвал меня. Где-то он услышал, что я хороший ветеринар. Я обнаружил у животного непроходимость кишечника и решил сделать операцию, что, принимая во внимание возраст животного, было довольно рискованной затеей. Как бы то ни было, лошадь поправилась, и Малколм пришел от моей работы в восторг. В знак благодарности он пригласил меня в казино — в особую комнату, где шла игра в покер без ограничения ставок, — и подарил мне фишек на сумму в две тысячи долларов.

Я поморщилась, как от зубной боли. Подарить Райану фишки было все равно что снабдить наркомана порцией наркотика.

Райан провел рукой по волосам, вздохнул и продолжил: