Без жалости - Лоис Гилберт (2004)

— Эдвард написал новое завещание. В нем сказано, что большую часть своего состояния он оставляет Райану. Сразу скажу: Эдвард поступил глупо. Как-то раз мы с ним подрались, он ужасно на меня рассердился и решил, как видно, выкинуть нечто экстраординарное, чтобы преподать мне урок. И вот тогда появилось новое завещание. Его написал он сам, засвидетельствовал, но своему адвокату не передал. Тот звонил мне на следующий день после отъезда Эдварда в ваши края. Вот, собственно, почему я сюда приехал — Эдвард никогда не нарушал договоренности. Как только я об этом узнал, то сразу понял: что-то случилось.

На губах бабушки проступила слабая улыбка.

— Что, Винсент, испугались, что зря ползали все эти годы перед ним на брюхе?

Хотя голос Винсента звучал мягко, в нем, без сомнения, крылась угроза:

— Наследником Эдварда должен стать я, Эмили.

Лицо бабушки сделалось каменным. Я сидела молча и старалась не встречаться с Винсентом взглядом.

Он же продолжал гнуть свое:

— Эдвард так беспокоился за Райана и заботился о его будущем, что на этой почве помешался. К тому же он был очень болен. Ни один суд не признает это завещание действительным.

— Райану никогда не были нужны деньги Эдварда. Еще меньше он нуждался в его заботах, — сказала бабушка. — Райан и без того живет в достатке, и здесь есть люди, которые о нем заботятся.

— Как, разве вы не знаете, что Райан заложил ферму? — с деланным удивлением воскликнул Винсент.

Меня охватила такая слабость, что если бы я в тот момент стояла, то, наверное, упала бы. Меня уже давно терзали ужасные подозрения насчет проклятой закладной, но я всячески отгоняла их от себя и старательно делала вид, что она никакого отношения лично ко мне не имеет. Я поняла, что мои худшие опасения оправдались. Я обратилась к бабушке.

— Значит, ты передала права на ферму Райану? — жестко сказала я, втайне надеясь, что она начнет возражать.

Возражений, однако, не последовало. Бабушка — в первый раз за все время разговора с Винсентом — занервничала по-настоящему. Когда она обратилась ко мне, в ее голосе слышалась мольба:

— Ох, Бретт, когда я сломала руку, я стала такой беспомощной… Я не могла ни печатать, ни водить машину, даже одеться была не в состоянии. Мной овладела такая сильная депрессия, что по утрам мне не хотелось подниматься с постели. Ты тогда работала в Африке, и у меня остался только один близкий человек — Райан. Когда он понял, в каком отчаянном положении я оказалась, то сразу же примчался на ферму и все время находился рядом. Если бы не он, прямо не знаю, как бы я пережила то время, когда носила гипс.

— И ты так расчувствовалась, что отдала ему ферму?

— Да, я переписала ферму на него. Тогда мне казалось, что это не более чем красивый жест с моей стороны. Ведь на тот момент этот чисто юридический акт не мог доставить ему средств от фермы больше, чем он уже имел. Я всего лишь хотела дать ему понять, как для меня важно его присутствие и все то, что он для меня сделал. Я думала тогда, что появление Райана на ферме — просто Божий дар. Приятно было сознавать, что здесь снова поселился мужчина из рода Макбрайдов: в моих глазах это было продолжением старинной семейной традиции. Пока я поправлялась, я все время размышляла о судьбе нашей семьи, о жизни и смерти и пришла к выводу, что скоро умру. Я и сейчас так думаю…

— А обо мне ты подумала? — шепотом спросила я.