Хищная книга - Мариус Брилл (2006)

— НОЛЬ ОДНА ТЫСЯЧНАЯ ПРОЦЕНТА МОЕГО ЛИЧНОГО гербового сбора от каждой сделки, совершаемой на фондовых биржах Гонконга, Токио, Лондона и Нью-Йорка, — разглагольствовал Тони в гулком зале своего псевдотюдоровского особняка. Миранда смотрела на него отсутствующим взглядом. — Всякий раз, когда кто-нибудь покупает или продает акции, — продолжал Тони, сдувая фальшивую пыль веков с якобы дедушкиных часов, — он платит небольшой сбор соответствующей фондовой бирже, а та, в свою очередь, делает небольшой взнос в мой фонд через цепочку различных международных банков. Все, разумеется, по справедливости. Замечательно то, что заметить это практически невозможно, ведь система настолько автоматизирована, а если бы кто-то и заметил, утечка слишком незначительная, чтобы стоило тратить время и деньги на ее ликвидацию. Но на круг выходит порядка миллиона в месяц. На средства моего фонда и построено все это, и куплены вот эти, — Тони кивнул на застывшего у двери солдата. — Это не воровство, Миранда. Это просто приоритетное перераспределение средств. Это обеспечение работы «ВСЕ 1.1» до естественного окончания последовательности. По сути дела, это необходимо для блага всего мира.

В этот момент Фердинанд назвал Тони подлецом, мошенником и маньяком.

Фактически он просто кашлянул. Вежливо и негромко прочистил горло, но поразительно, каких эффектов можно добиться благодаря слегка воспалившимся гландам. Покашливание Фердинанда было одним из тех маленьких лингвистических шедевров, столь частых в нашей повседневности, когда один только звук подразумевает целые тома невысказанных слов, но сам по себе ничего такого не означает. Фердинанд проделал все это с надлежащей интонацией и в надлежащий момент, чтобы не только выразить циничные сомнения, но и подчеркнуть, что Тони сошел с рельсов здравомыслия задолго до конечной станции.

— «ВСЕ 1.1»? — откашлявшись, переспросил Фердинанд настолько серьезно, что это прозвучало лишь слегка иронически.

Но все поняли, что он имеет в виду. Тони глянул на него так, будто бы Фердинанд кашлял на всех зеленой желчью, и повернулся к Миранде:

— Это точная копия дома Томаса Мора, в котором он жил в Челси. Ну, знаешь, Мор, человек на все времена. Утопия и так далее.

Миранда не знала.

— Точная копия? Зачем?

— А мне нравится. Ведь здесь так здорово, вся местность выглядит как Европа триста лет назад, Это единственная часть Сербии, которая так близка к Западу, и все-таки живет по своим законам. Вряд ли я здесь единственный, кто в Европе вне закона.

— Да уж, — сказал Фердинанд, — кроме вас здесь еще несколько сотен военных преступников.

Тони наконец признал за Фердинандом право голоса.

— Для всего мира очень важно, чтобы моя работа была завершена, и если уж приходится делать это здесь, где Запад не может меня достать, то почему бы не создать такие условия, которые мне нравятся? За этой страной будущее. Она — для мыслителей, способных вырваться из интеллектуальной колеи типичной западной пропаганды. Для мыслителей, стремящихся к свободе, это место, где они будут свободными, не боясь преследований, не страдая от жары и мух, как в странах третьего мира, и от строгостей фундаментализма. Все они соберутся здесь. Те, чье мышление выходит за рамки.

— За всякие рамки, — сказал Фердинанд. — Психи, которые не могут жить в реальном мире, и преступники. В основе этой страны лежит геноцид.

— А в основе какой он не лежит?

Фердинанд подумал и нехотя кивнул.

— Так, дайте мне разобраться, — сказала Миранда. — Ты вовсе не был таким нищим, как прикидывался. Но ты жил в халупе в Шепердз-Буше просто шутки ради?