Плохая хорошая девочка - Ирина Арбенина (2002)

— Что ж. Труп Звездинского, как я понимаю, мы тоже нашли, — заметил Юра. — Так что задача, поставленная передо мной господином Приходько, можно сказать, выполнена. Деньги я отработал — нашел ему Оскара!

— Вряд ли он обрадуется.

— Ну что делать! Я же не обещал, что найду его живым.

— Почему они все-таки погибли? — задумчиво произнес Горчицкий.

— Откуда ж я знаю?

— В сущности… Мы почти ничего так и не узнали об этой долине. Мы не знаем, что испугало Оскара Звездинского.

— Не знаем, — согласился Юра.

— Мы не знаем, куда делся их проводник. Вам вообще-то все понятно в дневнике моей племянницы?

— Да ни хрена не понятно!

— Вот-вот… Именно так. И мы не знаем, как погиб Королевич, бывалый сыщик Королевич. Мы не знаем, что его испугало…

— Не знаем…

— Вообще-то необязательно, что пугает человека именно страшное зрелище.

— А что еще?

— Звук.

— Ах, ну да…

— Знаете, в одном французском замке есть такое для туристов представление. Вечером зажигаются в окнах замка свечи. В освещенных окнах начинают двигаться силуэты — дам и кавалеров. А маленькие микрофончики, установленные в траве, наполняют темный ночной парк цокотом копыт. Слышен шум подъезжающей кареты, звучит речь — на старофранцузском, музыка… И полная, батенька, иллюзия прежней — минус пятьсот лет! — жизни. Иллюзия… А на самом деле ничего нет. Всего-навсего звук и свет!

— То есть вы думаете, нас сознательно терроризируют этими завываниями?

— Так я не говорил.

— Но вы думаете, что такой страх именно звук нагоняет?

— Все может быть.

— А мне вот, например, не слишком страшно!

— Звуки ведь, Юрочка, бывают разные. Всякие сигналы…

— Какие?

— Например, такие, что вы их вроде бы и не слышите. Но они действуют на подкорку.

— Чего?

— Того!

— Нечего подкалывать — я необязательно должен знать все слова, которые пишут в книгах.

— Да нет, конечно… — вздохнул профессор. — Необязательно.

— Значит, вы думаете, именно звуки их могли напугать?

— Да ничего я не думаю.

— В общем, — подытожил Юра, — мы знаем, что мы ничего не знаем. Мы не знаем, почему они все погибли!

— Почему же «все»? Эллы тут нет. — Горчицкий кивнул на могильный холм. — Для меня — это самое главное.

— Неужели вы не понимаете, профессор, что ваша племянница тоже погибла.

— А что, если это не так?

— Что — не так, профессор?

— Если она не погибла?

— Вы всерьез еще надеетесь, что ваша племянница жива, профессор? — насторожился Юра.

Горчицкий молчал.

— Ужасно, Юрочка… — наконец сказал он. — Нет, я просто не могу смириться с этой мыслью.

— Придется.

— Но вдруг она все-таки спаслась и, возможно, находится где-то здесь… рядом… Недалеко…

— Если бы кто из этих троих остался в живых, он бы непременно уже дал о себе знать! — убежденно заключил Ростовский.

— Но ведь мы не нашли ее тела.

— И что же? Судя по тому, как Элла описывает в дневнике некоторые вещи, это и невозможно. Помните, тот ил, в котором лошадь утонула?

— Нет, все-таки я продолжу поиски! — Профессор покачал головой. — Я непременно продолжу поиски. Если… если Элла погибла, то я должен хотя бы по-человечески ее похоронить. Мы не смогли ее спасти, мы не можем наказать тех, из-за кого она погибла. Но мы должны хотя бы по-человечески ее похоронить.

— Ну и ищите — воля ваша, — пожал плечами Юра.

* * *

«А у меня своих дел полно! — думал Ростовский. — Или я привезу то, что заказал клиент, и получу свои тысячи долларов, или… Фигли было огород городить! То одно, то другое… А дело все откладывается и откладывается. Причем оттяжка почти уже катастрофическая!»

В самом деле, Юра так пока и не нашел свой «товар».