Плохая хорошая девочка - Ирина Арбенина (2002)

— Ну вот видите! — удовлетворенно подытожила Нинель. — Сами вы очень хорошо все и объяснили, Элла. И все обнаруженные вами странности, надо сказать, очень хорошо в это объяснение «укладываются».

— Ничего я не вижу, — мрачно возразила я. — Мы не прыгаем и не беснуемся.

— Ну и что? Зато, возможно, видим то, чего нет на самом деле.

Я только покачала головой:

— А может, все-таки есть?

День тридцать четвертый

Нет, все-таки проводник Звездинских — во всяком случае, так Оскар называет этого человека! — странная личность.

Теперь, когда мы в одном лагере и я вижу его, увы, чаще, я могу за ним понаблюдать.

Во-первых, по-моему, он до смерти всех нас боится.

Каждый раз, когда к нему кто-то из нас подходит или обращается, проводник втягивает голову в плечи и как будто съеживается, даже приседает. Он словно становится от страха меньше ростом. Так ведет себя, кстати сказать, и мой Диди, когда бывает напуган.

Во-вторых, он очень мало ест. Когда мы ужинаем, он обычно сидит на корточках в сторонке. И только иногда берет из рук Оскара кое-какую еду.

Конечно, он немой… Но, в общем, он понимает все, что ему говорят. Ну, может быть, не про теорию относительности или концептуальное искусство… Но понимает!

А изъясняется он какими-то странными звуками. Я не могу объяснить, что они мне напоминают. Но что-то напоминают!

А к вечеру случилось ужасное…

Сегодня моя очередь готовить, а он должен был мне помогать: носить воду и дрова, мыть посуду. Кстати, мыть он ее не умеет совершенно. Все тарелки остаются грязными, и приходится за ним перемывать.

Перед ужином я отправила его за водой. Он ушел и пропал. Для него вообще характерны такие таинственные исчезновения.

Я отправилась вслед за ним. И обнаружила его в густой траве на приличном удалении от реки. Если он хотел принести воды, то явно пошел не в ту сторону!

В общем… Он стоял на коленях — я бы даже сказала, на четвереньках! — и, кажется, что-то ел.

— Эй, вы! Послушайте! — окликнула я этого лентяя. — Вас только за смертью посылать!

Проводник оглянулся.

В его глазах был испуг, а на губах… Ужас какой-то! Его рот был измазан кровью.

Когда он схватил пустое ведро и убежал к реке, я подошла к тому месту, где он трапезничал. На траве лежала растерзанная тушка дикого кролика.

Надо быть ловким, как… не знаю даже, как кто, чтобы догнать и задушить этого проворного дикого зверька.

Я перестала отпускать от себя Диди. Кажется, это происшествие объясняет, почему Диди так боится этого человека.

Конечно, я сразу же рассказала о том, что видела — об этой странной трапезе! — Оскару.

Неудивительно, что это меня просто потрясло.

— Только не беспокойтесь, деточка, — попробовал успокоить меня Звездинский.

— Не беспокоиться? Вы предлагаете мне не беспокоиться?! — возмутилась я.

— Элла, дорогая, я не то имел в виду… — стал оправдываться Оскар. — Беспокоиться, конечно, надо! Я хотел сказать: не волнуйтесь вы так! Я непременно поговорю с этим малым… Сейчас же! Конечно, я поговорю с ним.

— Вот спасибо…

— Но я думаю, что скорее всего есть какое-то простое и совсем не ужасное объяснение этой странной сцены.

— Какое объяснение? — пролепетала я. — Недостаток гемоглобина, как у вампиров? Какое тут может быть «простое и совсем не ужасное» объяснение?

— Ну например… Возможно, наш проводник просто хотел над вами пошутить.

— Ой, не надо таких примеров, Оскар. Они не выдерживают никакой критики!

— Но я правда не думаю, что все так на самом деле страшно. — И Оскар попробовал беспечно улыбнуться.

Но глаза моего собеседника говорили совсем о другом.

В них был страх.

А мне теперь понятно, что случилось с бедной козочкой…

День тридцать пятый

Он исчез…