Эта прекрасная смерть - Сара Шмитт (2021)

Сегодня похороны Мадлен. Причина, по которой Дэниел заедет за мной — отвезти меня на службу, которую устроили в школе. Там будет весь город, включая мою мать. Странный наряд — это требование Мадлен. Каждый, кто придёт, должен быть в жёлтом.

Как я могла забыть? Как будто каждый миг последних четырёх дней не был посвящён планированию похорон. Или рыданию в одиночестве. Или ненавистью к Богу.

На полу стоит пара чёрных туфель на каблуках с застёжками в виде ромашек. Ромашки — любимые цветы Мадлен. Точнее, были. Застегнув туфли, в тишине заканчиваю собираться. Когда наношу последние штрихи макияжа, звонит телефон.

— Привет, — отвечаю, собственный голос эхом отдаётся в ушах.

— Привет, — голос Дэниела кажется невыразительным без его фирменного смеха. — Готова?

— Да, — говоря «да», имея в виду «нет». Кто вообще может быть готов к похоронам своего друга?

— Хорошо.

Хватаю сумочку и даже не останавливаюсь у зеркала, чтобы убедиться, что выгляжу идеально. Сегодня отстойный день, и никакое количество туши не способно этого изменить. Собираюсь выйти на улицу, и тут мама кричит:

— Мы скоро будем!

Поворачиваюсь, чтобы ответить, но застываю, замечая отца, помогающего ей застегнуть колье. Затем он легонько целует маму в голову, и она позволяет заключить себя в крепкое объятие.

Может, он не знает о её предательстве. Или может знает, но похороны лучшей подруги дочери заставили их временно отложить разговор. В конце концов, не они закапывают в землю собственную дочь. Мысль кажется мне ироничной, однако в голове снова появляется назойливый шум. Что бы ни происходило, у меня нет времени разбираться. Осторожно закрываю дверь, пытаясь не нарушить их момент, и становлюсь на тротуар в ожидании машины.

При появлении Дэниела ощущаю знакомое спокойствие. Знаю, недели, которые я провела в обществе Фелисити и её компании, дались ему тяжело, поэтому между нами всегда возникает напряжение, когда мы остаёмся наедине.

Дэниел разблокирует двери, едва я касаюсь ручки. Усаживаюсь на сидении и смотрю прямо вперёд. Нам нечего сказать друг другу, чего бы мы уже не сказали. Мы уже пересекли черту ласковых жестов и пустых соболезнований. Единственный положительный момент в смерти Мадлен, то, что она нас сплотила.

Этим утром Дэниел делает то, что у него получается лучше всего. Он отвлекает меня от моей боли, прикалываясь над единственный человеком в мире, которого я на самом деле ненавижу.

— Итак, — произносит он, трогаясь, — как думаешь, что наденет Фелисити? Коктейльное платье с перьями?

Я улыбаюсь. Не смех, но лучшее, на что я могу рассчитывать.

— Не забудь о глубоком декольте и блестящих шпильках.

— Конечно, — уголки губ Дэниела приподнимаются. Не достаточно, чтобы изобразить настоящую улыбку, но достаточно, чтобы дать надежду, что однажды он по-настоящему улыбнётся. — Ты знала, что она звонила маме Мадлен, чтобы узнать, не хочет ли она, чтобы Фелисити выступила с речью на службе?

В шоке открываю рот. Мало того, что Фелисити считает, что может украсть у кого-то деньги, так она ещё и стремится получить свою минуту славы.

— Смеёшься, — с отвращением говорю. Затем вспоминаю, как сама чуть не стала её сообщницей. Как я могла такое забыть?

— Ничуть. Я был там, когда она звонила.

Качаю головой.

— Она серьёзно думает, что Квинны не знают о её обмане?

Некоторое время мы сидим в тишине. Вероятно, понимаем, что это то место, когда должна вмешаться Мадлен и сказать нам быть добрее. Или может, в такой день просто не может быть тем для шуток.

— У тебя с собой письмо? — интересуется он, переставая улыбаться.

Не понимаю, о чём речь.

— Какое письмо?

Чувствую, как киваю головой, а рука похлопывает сумку.

— Ты всерьёз считаешь, что сможешь пройти через всё, не заплакав?

Качаю головой. О каком письме мы говорим, и почему мне кажется, будто моё тело кто-то похитил?