глаза бездонные и глубокие, такие, словно человек может попасть в них и потерять себя.

Навсегда. Я волновался мгновение, пытаясь найти слова, чтобы ответить ей, когда другой

человек в комнате прокашливается.

Беги.

Спасибо, Боже.

22

Я с благодарностью обращаюсь к другой светловолосой девушке, которую видел

раньше, но я не могу вспомнить где. Она, кажется, ждет, пока Мила познакомит нас, но

молчит.

Я протягиваю ей руку.

— Привет, — говорю я. — Я Пакс Тейт.

Она твердо пожимает мне руку. Возможно, слишком сильно.

— Мэдисон Хилл, — отвечает она. — Сестра Милы.

О, тогда ее суровому рукопожатию есть объяснение. Старшая сестра высматривает

младшую сестру, пытаясь защитить ее от большого серого волка. Я не могу винить ее в

этом.

Мэдисон смотрит на меня голубыми глазами, которые совершенно не такие, как у

ее сестры. На самом деле, ничего в ней не напоминает Милу, за исключением формы носа.

Она высокая и светловолосая, в то время как Мила маленькая и темная. Мила сексуальнее,

хотя, мне кажется, что она так не считает. Она стоит тихо, что позволяет ее сестре

пообщаться со мной.

— Так, ты чувствуешь себя лучше?

Мэдисон подняла бровь. Ее вопрос — не самый тонкий способ намекнуть мне на

то, что она знает о том, что было в ту ночь. Она наверняка думает, что я какой-нибудь

придурок, который недостаточно хорош для ее сестры. Я вижу это в ее ледяных голубых

глазах. Дело в том, что она не понимает, что на самом деле я не такой. Да насрать, что она

там думает. Она не знает меня и мою самую большую любимую мозоль — когда люди

судят обо мне, не зная ничего обо мне, и не разговаривая со мной.

— Да, спасибо, — говорю я ей и приятно улыбаюсь. Я не буду перед ней

унижаться, она сумасшедшая, если думает, что буду. — Твоя сестра спасла мне жизнь. В

буквальном смысле.

Мэдисон не знает, как реагировать. Я вижу, что она хочет сказать многое, но если

она сделает это, то не будет никакого способа не быть грубой. Недовольная, она

поворачивается и целует Милу в щеку.

— Я должна вернуться в «Холм». Увидимся завтра, ладно? — она

многозначительно смотрит на сестру, молча предупреждая ее на мой счет. Затем она

смотрит на меня.

— Было очень приятно познакомиться с тобой.

А потом она уходит, а ее сапоги стучат о кафельный пол. Колокольчик над дверью

зазвенел, давая понять, что она ушла.

Я смотрю на Милу.

— Не думаю, что я очень уж понравился твой сестре.

Это утверждение, а не вопрос. И я даже слышу амбивалентность в моем голосе.

Очевидно то, что меня это не волнует.

Мила улыбается.

— Ну, я рада, что ты не сломался под ее взглядом.

Я пожимаю плечами.

— Я привык к такому.

Мила тихо изучает меня.

— Так, почему ты здесь на самом деле? — спрашивает она. — Мне не нужно,

чтобы ты покупал мне свитер. Или шесть, — она усмехается. — Ясное дело, теперь у

меня есть свитера на Рождество. Так что, спасибо.

Она делает паузу и смотрит на меня. Я раньше не замечал, насколько она тонкая.

Не могу представить ее, пытающейся вытащить меня из машины. Я же тяжелее ее на сто

фунтов (45 кг).

— Ну, так что? — она вопросительно поднимает бровь, и я понимаю, что

задумался и не ответил на ее вопрос. Я точно не знаю, что сказать, поэтому решил просто

сказать правду. Это новая концепция для меня.

23

— Не мог вспомнить, поблагодарил ли я тебя за то, что ты сделала, — говорю я ей.

— И я не могу выкинуть тебя из головы.

Ее дыхание замирает. Я слышу испуганный маленький вдох, и я не уверен,

хороший это знак или нет. Разве я напугал ее? Или она тоже думала обо мне?