Если ты останешься - Кортни Коул

Но не воспоминания о ней.

Я выдвигаю верхний ящик ее комода и, вытаскивая, отношу на кровать. Сидя на

цветном покрывале, я вспоминаю, как много дней после школы проводила здесь с ней,

сидя на кровати, когда она готовилась для работы в «Холме». Она сидела за своим

туалетным столиком и завивала волосы, брызгалась духами и разговаривала со мной о

моем дне.

Боже, я скучаю по ней.

В первую очередь я внимательно исследую фотографии в ее ящике. Они находятся

в простых файлах, соединенных вместе старыми резинками. Черно-белые — из ее юности,

а выцветшие — из моей. Здесь моя любимая фотография. На ней папа и я, оба поднимаем

огромную рыбу, пойманную в озере Мичиган в один из прекрасных летних дней. Мне

было восемь лет, и у меня на губах усы от шоколада, а он одет в свою нелепую шляпу для

рыбалки.

Я улыбаюсь, вспоминая.

Это был действительно хороший день. Мама и Мэдди сидели на пляже, потому что

брезговали рыбой и приманкой. Папа хлопал меня по плечу, и мы ловили рыбу в течение

нескольких часов. Я чувствовала себя так хорошо, потому что у меня был сильный

желудок, и я могла быть его спутником.

Я положила фото обратно в кучу и заменила изношенную резинку.

Я провела пальцем через старые любовные письма моего отца маме, и даже старые

письма от моей бабушки. Моя мать держала все, и была очень сентиментальной. Сейчас я

так благодарна ей за это.

Переместив вещи в ящик, я слышу катящийся звук. Я прощупываю дно и в углу

нахожу кольцо. Это широкая полоска, сделанная из розового золота, и с внутренней

стороны надпись: «Любовь никогда не слабеет». Мою грудь затягивает. Я помню это

кольцо. Это было настоящее обручальное кольцо мамы. Она вынуждена была прекратить

носить его после того, как появилась Мэдди, потому что оно стало слишком мало. А

потом папа подарил ей фантастический бриллиант, и она начала носить его вместо этого.

Но теперь, держа это простое кольцо в своей руке, я чувствую какую-то радость.

Любовь никогда не слабеет. Какая сильная фраза. Просто удерживать холодный металл в

своей руке, заставляет меня чувствовать себя хорошо, как-то связываться с моими

родителями. Я надеваю его на безымянный палец правой руки. Оно идеально подходит.

Я задвигаю ящик обратно в шкаф и нахожу Мэдди на кухне.

— Ты не возражаешь, если я оставлю это себе? — спрашиваю я ее, протягивая

руку. — Это настоящее обручальное кольцо мамы.

Мэдди качает головой.

89

— Конечно, нет. Ты дала мне ее бриллиант. Это справедливо. — Теперь она

улыбается мне своей лучшей большой сестринской улыбкой, и я не могу не обнять ее.

— Я люблю тебя, ты знаешь, — говорю я ей, когда мы опускаемся в ее кухонные

стулья, облокотившись локтями об стол. — Мама и папа очень бы гордились тобой.

Она снова мне улыбается и потягивает свой шоколад.

— Спасибо. Они тоже были бы горды тобой. Всегда были.

Я наклоняюсь к ней и пытаюсь украсть ее чашку, но она хлопает по моей руке.

— В конце концов, как много ты перепробовала? – шутливо спрашиваю я. —

Конечно, ты можешь сэкономить одну чашку для меня.

— Я уже это сделала, — отвечает она. — И у меня, наверное, было достаточно. Но

возможно ли когда-либо съесть действительно слишком много шоколада? — Она дергает

бровями и смеется, и мы болтаем о том, что нам всегда нравилось.

После того, как мы говорим о «Холме», Тони, моем магазине, новом автомобиле

Мэдисон и собаке, которую она думает взять, она поворачивается ко мне и задумчиво

смотрит.

— Как дела с Паксом?

Я закатываю глаза.

— Как будто тебя это заботит.

— Заботит, — настаивает она. — Я по-прежнему беспокоюсь, но уже меньше, чем