Все будет хорошо - Наталия Костина-Кассанелли (2011)

— Очень серьезный у нас с вами разговор будет, Ниночка… Он сам не знал, с чего начать. Эта худая бледная молодая женщина, с виду почти девочка, ожидала сейчас самого худшего. В ее взгляде была такая обреченность, что ему стало не по себе. Этот взгляд, казалось, говорил; я и сама уже все знаю. Опухоль уже дала метастазы, и никакое лечение не поможет. Димка останется сиротой. Что же он молчит?

«Ну что ж ты ее мучаешь? — укорил он сам себя. — У нее, бедняжки, еще и мужа убили».

— Так вот, Нина Анатольевна. — Доктор Емец зачем-то перешел на официальный тон, чем еще больше напугал Нину. Она начала тихонько приподниматься на своих подушках, не сводя глаз с хирурга, пока не села совершенно прямо. Но он почему-то все отводил взгляд. — Так вот, мы вас прооперировали, — с натугой продолжил он и зачем-то расправил складочку на Нинином одеяле. — Сделали все анализы… Опухоль, Нина Анатольевна, у вас вполне доброкачественная. Была. Так что все назначения я вам отменяю. Оставим только витамины и препараты железа. Гемоглобин нужно поднять. Ну, и, может быть, снотворное пока. На днях снимем швы, и поедете домой.

— Как доброкачественная? — не поняла Нина, пытаясь все-таки поймать его взгляд. — Почему доброкачественная? Это что же. — Она запнулась и с трудом сглотнула. — У меня, выходит, все в порядке? А как же опухоль?

— Опухоль мы вам удалили. Но еще раз повторяю — она оказалась доброкачественной. Все анализы это подтвердили.

— Это ошибка… Это ошибка, Игорь Михалыч! Вы от меня что-то скрываете! Не обманывайте меня, прошу вас! Скажите правду… — Ее глаза перебегали с одного предмета на другой, нигде не задерживаясь дольше секунды. Она словно только что увидела крупным планом соседнюю кровать со смятым бельем, линялые шторы, капельницу с перевернутой пустой бутылкой, свои тапочки рядом с кроватью… Голова закружилась. Она бессильно откинулась на подушки. Этого не может быть. Он обманывает ее. Непонятно зачем, но он обманывает ее! Да! Она поняла — ее просто отправляют домой умирать. Безнадежных больных выписывают домой. Никому не нужно, чтобы больные умирали на больничных койках и портили статистику. Значит, все кончено. Она судорожно сглотнула. Во рту было почему-то совершенно сухо.

— Успокойтесь. — Емец тяжело положил огромную красную лапу на Нинину худую бледную руку и с сочувствием посмотрел на тонкую шею в вырезе больничной сорочки. Тесемки у ворота свисали как-то особенно трогательно. — Ошибки никакой нет.

— Так… как же?!

Он наконец нашел в себе силы не отвести взгляд. Нужно же ее как-то успокоить!

— Сильный стресс. Такая же сильная вера в выздоровление. Вы ведь волновались перед операцией? У вас был стресс?

Знал бы он, как она волновалась перед операцией и какой у нее был стресс! Она еле слышно прошелестела: — Да… наверное.

— Так что снимем швы вам, Ниночка, и поедете домой. Так ведь? Самостоятельно уже ходим? — зачем-то спросил он, хотя сколько раз видел, как Кузнецова «самостоятельно ходила» по отделению.

— Ходим, — машинально согласилась Нина. — А показываться больше не нужно будет?

— Непременно нужно. Через три месяца приедете, возьмем опять все анализы, посмотрим вас на УЗИ. Потом еще через полгода. Такой случай! Опухоль есть опухоль — она иногда такие коленца выкидывает! — Он ласково провел по Нининой руке, сжал ее ладонь.

Щеки Нины медленно розовели.

— Игорь Михалыч!

— Что, прелесть моя? — Он снова обрел уверенность.

— Я, конечно, читала о таком вот. У соседки в газете… Но я не знала, что так действительно бывает. Я думала — только с очень верующими людьми…