К барной стойке подкатывают две молодые девчонки, чем-то неуловимо похожие друг на друга. Падают на крутящиеся стулья и, не прекращая разговора между собой, отвлекают Никиту заказом. Я отхожу в тень, а затем и вовсе убираюсь из зала в подсобные помещения, где без особого труда нахожу себе работу. Шум музыки в отдалении служит мне отличным фоном. Я разбираю тесный угловой шкаф и тихо мурлыкаю себе под нос незатейливый мотивчик, стараясь выветрить из головы все лишние мысли. Позднее ко мне присоединяется Панк, ложится прямо на холодный пол рядом с моими ногами и зорко наблюдает за каждым моим движением.

Помощник из него так себе… Зато компания — лучше не придумаешь.

К утру, когда первые лучи поднимающегося над городом солнца едва касаются темного неба, клуб закрывается. Мы с Никитой прощаемся с Игорем и выходим из опустевшего здания самыми последними. Панк уже тут, сидит на пороге, меланхолично помахивая своим ящерообразным хвостом. Я опускаюсь на корточках рядом с ним и аккуратно разглаживаю состриженную шерстку по теплым кошачьим бокам. Ник тщательно дергает дверь, проверяя замок, спрыгивает с низенького порога на землю, зовет меня и машет коту рукой на прощание. Тот в ответ лениво, но очень смешно щурится.

Нам с Никитой по пути. Я живу совсем близко от клуба, бармен — подальше, но каждый раз он считает своим долгом довести меня до подъезда. Он мало что обо мне знает, как, впрочем, и я о нем, но нам не нужно никаких подробностей, чтобы чувствовать состояние друг друга. Уже у самой двери я оборачиваюсь к Никите и говорю напоследок:

— Насчет ваших отношений со Светой… — Никита болезненно морщится, но не перебивает. — Мне кажется, ты неправ. Я не знаток людских душ, но на той фотографии, где вы вместе, она выглядит счастливой. Это не похоже на притворство.

— Даже если так, это мало что меняет.

А еще она очень похожа на меня два года назад…

— Просто дай ей шанс самой решить, что для нее будет лучше. Не бери на себя слишком много, ладно?

Он улыбается, дружески целуя меня в щеку.

* * *

Я тщательно запираю за собой дверь на все три замка, для верности накидываю цепочку, и только после этого стаскиваю с себя тонкую ветровку. Неторопливо разуваюсь, машинально вслушиваясь в тишину своей тесной квартирки, пинаю сумку дальше под зеркало и быстро пробегаю по всем комнатам, щелкая выключателем. Никого.

Распахиваю дверцы большого платяного шкафа и поочередно раздвигаю вешалки с одеждой темных тонов.

Странно, что я еще не сошла с ума.

Только убедившись, что нахожусь в квартире в полном одиночестве, я облегченно выдыхаю и бреду в ванную комнату, на ходу стаскивая с себя жилетку, брюки под кожу, белую блузку с короткими рукавами…

Позже, с ногами забравшись на диванчик в большой комнате, я таращусь в окно, за которым все еще темно. Кратко проживаю в своей памяти этот день. Вспоминаю наш разговор с Ником и мысленно подставляю в свою часть другие реплики, пытаясь понять, могла ли я подбодрить своего друга, дать ему верный совет? Далее мои мысли плавно перетекают к небольшому инциденту в клубе и незнакомому парню, назвавшемуся Михаилом. Я хмурюсь, но не могу выбросить из головы его лихую улыбку, с какой он пытался выяснить мое имя. Почему-то она четко отпечаталась в памяти.

Выбираюсь в тесную прихожую, склоняюсь к полу и вытаскиваю из-под зеркала свой рюкзак. Рука едва дрожит, когда я тяну наружу распечатанную пачку сигарет. Отхожу к балкону и глубоко затягиваюсь, впуская в легкие никотиновый воздух. Голова кружится совсем немного, и я, стремясь удержать равновесие, опираюсь плечом о дверной косяк.

«Я Миха. Михаил…»

На секунду прикрываю глаза, наугад поднося к губам тлеющую сигарету. Парень из клуба вновь появляется перед моим мысленным взором, отравляя без того неспокойную душу въевшейся в память широкой улыбкой. Я чувствую легкий озноб и машинально натягиваю на плечо пижамную кофту.

«Ладно, я понял. Извини»