Наедине - Юлия Амусина

Моя рука не дрожит, когда я вытаскиваю из ящика черно-белую фотографию парня с синяком под глазом, в котором сразу же узнаю Никиту. У него еще нет пирсинга, глаза не подведены черным, а на одежде — простая футболка и джинсы — нет никаких металлических заклепок и пряжек, так любимых моим воображаемым другом. Обычный пацан, в чьем внешнем виде нет никаких намеков на мнимое пристрастие к почитанию тлена. Разве что взгляд у него очень грустный и даже какой-то загнанный. Как у маленького беззащитного зверька, оказавшегося у двух смежных стен перед разверзнутой пастью хищника.

«Никита Константинович Шалабанов, 22 года», какой-то неизвестный мне адрес и номер телефона Ника. Чтобы отбросить последние сомнения, достаю свой и убеждаюсь в этом, сверив цифры. Никита Шалабанов был мне другом, теперь оказывается, что и это всего лишь малая часть той самой огромной, воистину безграничной лжи, сплетенной для меня моим любящим отцом. На самом деле, я давно уже сама по себе, друзей у меня нет и, наверное, никогда не было.

Надеясь хоть немного притупить шок, роюсь в карманах, дрожащими руками прикуриваю сигарету, и, мысленно подстегивая себя держать удар, нажимаю кнопку. Голос Ника раздается уже через пару гудков.

— Привет, Никита Константинович, — отвечаю на его приветствие, чем сходу завожу мнимого друга в тупик.

— Стевич показал тебе скан моего паспорта? — Ник предпринимает попытку угадать.

— А у него есть? — спрашиваю с деланым удивлением. — Я думала, ему ни к чему, и все ваши данные хранятся у моего отца, раз уж он заведует кадровым резервом вашего маленького предприятия.

Он какое-то время просто молчит, не находя слов для ответа.

— Спасибо, что не стал отпираться и изображать удивление, — снова заговариваю, сделав глубокую затяжку. — Было бы куда хуже, Никит.

— Послушай, Сим, я не знаю…

— Ты все знаешь. И я теперь тоже, к счастью, — как ни стараюсь держаться, не поддаваясь отчаянию, на мои глаза все равно наворачиваются глупые слезы. — Можно задать тебе один вопрос?

— Задавай, — вздыхает он по ту сторону.

— Во сколько ты оценил нашу дружбу? — это проклятый сигаретный дым, глаза слезятся от дыма. — Нет, я не в претензии, мне просто интересно знать.

— Можешь не верить, но деньги для меня совсем не главное, — его ответ вызывает на моем лице горькую ухмылку. — Клуб был нужен и мне самому. Стевич и твой отец нашли меня в больнице, куда я попал после неудачной попытки свести счеты с жизнью, и предложили присоединиться к ним. Это был мой шанс начать все сначала.

— Здорово.

— Если б не они, я бы предпринял новую попытку, — совсем тихо добавляет Ник.

— Такую же показушную, как и первая?

— Это не было показным, Фим. Я хотел умереть, а не привлечь к себе внимание.

— В любом случае, ты жив и здоров. А мне даже не в чем тебя упрекать, раз уж ты просто выполнял свою работу. Ту, для которой тебя и наняли Стевич с отцом. Конечно, ты ни в чем не виноват, просто я такая дура, что решила, будто ты и в самом деле мой хороший друг.

— Я твой друг.

— Нет. Ты просто самобытный актер, которого нанял такой же самобытный режиссер для паршивого спектакля.

— Я не играл. За все это время я привязался к тебе, по-настоящему. Это не было притворством с моей стороны, Фим.

— Теперь уже нет никакой разницы. Думаю, очень скоро отец распустит свой балаган, и никому больше не придется кривляться по заказу, за деньги, подобно цирковым мартышкам, — меня начинает колотить.

— Как ты можешь обвинять меня в двуличии, когда сама никогда не посмотрела бы в мою сторону, если б не все эти… обстоятельства?

— Ты имеешь в виду похищение? — проглатываю ком в горле.

— Да, Фим, именно. Если б этот тип не возник в твоей жизни, ты бы ничем не отличалась от золотых девочек, которым плевать на скучных мальчиков вроде меня. Мы никогда бы не стали друзьями, потому что такие, как ты, не замечают таких, как я.