Наедине - Юлия Амусина

Разговор выходит коротким и для меня малосодержательным. По односторонним фразам я понимаю, что звонит мать одного из Мишкиных учеников, который в данный момент находится в больнице. О том, что вчера произошло в «Олимпе», Мишка рассказал мне в самых общих чертах, свернув тему в самом начале, так как нам нужно было собираться на сеанс гипноза. А после я была слишком увлечена новыми сведениями, и Мишка тоже более не возвращался к этой теме. Но общий смысл звонка я улавливаю. Закончив разговор, он замирает в одном положении, опершись подбородком о край телефона. Я осторожно трогаю его за плечо:

— Что там?

— Да… так, — он не двигается, о чем-то задумавшись. — Получили результаты анализов, в крови Пашки обнаружили следы наркотических веществ. — Мишка негромко чертыхается, не сдержавшись. — Ну, конечно, он не стал бы вести себя подобным образом на ровном месте.

— Ты знаешь его только по вашим тренировкам в зале, но в жизни он может быть совсем другим человеком, — замечаю я.

— Нет. Я хорошо знаю Павла. Сам он в жизни бы не притронулся к этой дряни, — Мишка выбирается из постели, отбросив телефон на край столика, и начинает быстро натягивать на себя водолазку.

— Ты уезжаешь?

— Думаю, мне лучше съездить туда и попробовать с ним поговорить, — Мишка оборачивается ко мне и с полминуты над чем-то размышляет. — Поедешь со мной? Это не займет много времени.

— Лучше отвези меня к родителям, — я тоже принимаю вертикальное положение, не без сожаления расставаясь с теплым одеялом. — Мама звонила, они с папой что-то планируют к моему дню рождения, хочу попробовать убедить их ничего не предпринимать.

— У тебя скоро день рождения?

— Да, случается раз в год, у тебя разве нет?

— Я не в том смысле… И сколько тебе будет?

— Двадцать три.

— Совсем ребенок, — поддевает Мишка.

— Ты сам-то намного старше?

— Порядком старше.

Фыркнув, я принимаюсь подбирать свои вещи, попутно натягивая их на себя, а заодно тренируясь в убеждении на Мишке, который так же, как и родители даже слышать не хочет о том, что день моего рождения, в сущности, ничем не отличается от вереницы других дней.

* * *

Маму я нахожу в комнате, перед широким плазменным экраном, на котором прокручивается старая запись одного из ее спектаклей. Она сидит в мягком кресле спиной ко мне, поглощенная просмотром, поэтому замечает мое появление только когда я опускаюсь на подлокотник ее кресла и кладу ладонь ей на плечо. Она вскидывает голову и тут же, улыбнувшись, тянется к пульту. В последний момент я накрываю ее ладонь своей и сама нажимаю на паузу, захватившую момент, когда четверо девушек оказываются за круглым накрытым столом в декорациях, очень похожих на те, что я рассматривала на вчерашнем сеансе.

Тот самый спектакль. Та самая сценка. Чаепитие Принцессы в кругу ее верных подружек.

— Привет, милая, — немного удивленно говорит мама.

— Привет, — наклонившись, я целую ее в щеку. — Пересматриваешь старые записи?

Стоп-кадр на экране притягивает меня, как магнитом, но голос мой звучит непринужденно и естественно. По крайней мере, хочется в это верить.

— Да, — мама опять смотрит на экран. — Захотелось поворошить прошлое. Это была одна из моих любимых ролей.

— Принцесса. Я помню, — мой взгляд тоже не отрывается от застывшего экрана. — Кажется, именно после этого спектакля тебе подарили моего клоуна?

— Какого клоуна? А, игрушку!.. Да, кажется, после него, — мама улыбается.

— У тебя было много поклонников. Странно, что они не забросали наш дом мягкими игрушками, — захожу издалека.

— Клоуна мне подарил мальчик, — возражает мама, слегка нахмурив брови. — Он сказал, что это его любимая игрушка, поэтому я не хотела ее брать. Но затем он сказал, что я его любимая актриса, и ему очень хочется, чтобы клоун был у меня. Как я могла отказаться?

— А ты помнишь этого мальчика, мам?