Наедине - Юлия Амусина

— А их волнует все, что происходит вокруг меня, — усмехается.

На фоне слышу не слишком разборчивые посторонние звуки, подсказывающие, что Серафима находится в каком-то оживленном месте. Вокруг нее есть люди. Так себе открытие, но то, что она хотя бы не одна, приносит слабое облегчение.

— Давай поговорим, — ступаю на скользкий путь, ведь следующим ее шагом может быть прерванный звонок и повторное отключение телефона.

— Именно за этим я и звоню, Миш.

— Фим, послушай…

— Нет, лучше послушай ты. Моего отца трудно недооценивать, поэтому через несколько минут я выключу телефон.

— Подожди, — бросаю торопливо, не сомневаясь, что времени у меня остается слишком мало.

— Ты ведь знал об их ненормальных экспериментах, да? — очень тихо спрашивает Серафима, вновь не дожидаясь моих слов.

Понимая, что ответ сразу же перебросит меня в стан ее злейших врагов, я молчу. Нельзя говорить правду, но и соврать ей язык не поворачивается.

— Ты знал, — убежденно говорит она.

— Даже если так, Фим, это ничего не зна…

— Я ведь рассказывала тебе о Клубе и наших ребятах, а ты знал, что все это просто сказки, и ни словом не дал мне понять, как сильно я заблуждаюсь. Наверное, тебе было смешно меня слушать? Вы потом обсуждали между собой мою поразительную тупость? — и тут ее озаряет новая мысль. — А может, ты тоже являешься частью всего этого? Может, тебя тоже наняли изображать передо мной фальшивые чувства?

— Черт, нет, Фим, это полный бред! По-твоему, я похож на актера?

— А я не знаю, Миш. Если актер похож на актера, то это плохой актер.

— Гениально, — бросаю хмуро, уперев локти в колени.

— Мои родители тоже не были похожи на подлых безумцев, а ведь я считала, что мне известно о них все…

— Они хотели тебе помочь, — говорю зачем-то, но Серафима предсказуемо щетинится:

— Нанимая для этого чертову прорву посторонних людей, чтобы те прыгали вокруг меня, как цирковые обезьянки?!

— Фим, я все понимаю, но ты не должна оставаться одна, — выдавливаю из себя, бросив взгляд в сторону валяющейся на полу игрушки. Где сейчас ублюдок, оставивший ее здесь? Что, если он где-то рядом с Серафимой, выжидает удобного момента, чтобы ввергнуть ее в еще больший хаос? А я торчу в этом унылом логове, бесполезный, как уродливый игрушечный клоун, и в случае чего не сумею помочь ей.

— Какая трогательная забота! А кто тебе сказал, что я одна?

— Это не так? — я напрягаюсь, вполне допуская, что она может говорить так специально, чтобы меня позлить.

— Ты не поверишь, — ее звонкий смех звучит очень натянуто. — но в этом городе еще остались люди, не обработанные моими родителями.

— Фима, с кем ты? — спрашиваю требовательно, в мгновение вскакивая с дивана.

— Неважно, — с нажимом повторяет она и добавляет тише. — Кто бы ни находился сейчас рядом со мной, мне бы очень хотелось, чтобы это был ты. Но это не ты, — припечатывает контрольной фразой, даже близко не представляя, что делают со мной ее неосторожные слова.

— Постой, Фим, не бросай трубку! — вставляю поспешно, распознав ее следующее действие. — Я не с ними, слышишь? Я узнал обо всем, потому что Анатолий Степанович проверял меня, когда мы с тобой познакомились. В тот вечер, когда мы сцепились с охранником в вашем Клубе, я еще ничего не знал. Меня предупреждали, чтобы я оставил тебя в покое…

— Но ты решил проявить инициативу? — подсказывает.

— Нет. Я влюбился.

— Сам, или по наводке? — она мешкает.

— Я люблю тебя, и в этом нет ни капли лжи. Неважно, что делают твои родители. Ты согласилась уехать со мной, давай просто сделаем это, и увидишь, как все сразу изменится, весь этот кошмар останется далеко позади. Обещаю, я сумею о тебе позаботиться. Скажи, куда за тобой приехать.

— Никуда, — обрывает она. — Я не готова, и… И мне нужно подумать…