Наедине - Юлия Амусина

— Нет! — обрывает он слишком резко и тут же силится вернуть себе прежнюю заливистую улыбку. — Я кретин, не смог сдержаться. Давай забудем об этом? Все в порядке. Сделаем, как и договорились.

Качаю головой, вновь устремляясь к двери, но Володя удерживает меня на прежнем месте:

— Ты мой гость, так что можешь оставаться здесь сколько угодно. Квартира в полном твоем распоряжении. А мне уже пора к ребятам.

Глава 32. СПАСИ СЕБЯ, ЕСЛИ ХОЧЕШЬ СПАСТИ ЕЕ

Миха

Дождь лил всю ночь напролет.

Серафима не вернулась.

Пустая комната, серые стены. Неподвижно лежу на ее неудобном, слишком коротком диване, со сложенными на груди руками, прислушиваясь к стуку дождевых капель за настежь распахнутой дверью балкона. Корзина с отвратно воняющими розами выставлена мною вниз, к контейнерам — что-то подсказывает мне, Серафима не стала бы этому противиться. Она терпеть не может розы, или мне просто хочется так думать. Глупо, но откуда-то изнутри поднимается клокочущая ревность при одном лишь взгляде на дары безликого Лицедея, особенно теперь, когда я все яснее понимаю, что теряю ее.

Она моя. Плевать я хотел на все остальное. Если моему неведомому противнику требуется это разъяснить, я не упущу возможности встретиться с ним лицом к лицу, чтобы внести необходимую ясность. Если бы я только мог стереть с его трусливого лица этот чертов грим и посмотреть в глаза того, кто так долго руководит чужими судьбами, мастерски оставаясь в нерушимой тени.

Если бы он только дал мне себя засечь…

Телефон Серафимы вновь оказывается недоступен. Я отправил ей кучу текстовых сообщений, по нескольку штук за каждый минувший час, но все они до сих пор остаются непрочитанными.

Первую половину дня я возился с замком на балконной двери, просто чтобы хоть чем-то себя занять и окончательно не слететь с катушек в этой опустевшей квартире. С замками входной двери дело обстояло сложнее, но я был намерен взяться и за них, но перекрыть все доступные лазейки чертовому Лицедею хотя бы на время, пока он не изобретет что-то новое.

Очередной телефонный звонок заставляет меня раздраженно поморщиться. Вместо входящего номера на дисплее высвечиваются звездочки. Не меняя положения, подношу телефон к уху и слышу непродолжительный скрип из динамика, сменяющийся вскоре глухим, но все еще вполне узнаваемым голосом моей сестрицы:

— Миша…

— Что у тебя с телефоном? — вяло интересуюсь, вновь закрывая глаза.

Скрип. Скрип.

— … Кать? — зову, не услышав от нее ответа.

Какой-то мерзкий скрежет, очень похожий на зубодробительный лязг разрезаемого металла, прерывает тихий Катин голос:

— Не слушай его, Миш. Брось трубку. Что бы он ни пообещал взамен, не приходи сюда ни в коем случае…

— Катерина! — громогласно кричу ей в ответ, моментально вскакивая на ноги. — О чем ты болтаешь?

— Нет, ты ошиблась, это не тот текст, милая, — слышу где-то на заднем фоне вкрадчивый бесполый шепот неведомого существа, сопровождаемый хлестким звуком пощечины и тонким женским вскриком, эхо которого еще долго витает внутри моей головы.

Что все это значит, а? Черт… Черт!

— Катя! — ору вне себя от нахлынувших эмоций, но вместо нее мне отвечает тот чертов смертник, додумавшийся ударить мою сестру практически у меня на глазах.

— Боюсь, Катерина Алексеевна слишком занята и не может с тобой поговорить, Миш. Как хорошо, что тут есть я, правда?

Спокойно.

— Кто ты? — цежу сквозь зубы, до немеющей боли сжимая и разжимая кулак свободной руки.

— А ты еще не догадался? — притворно спохватывается неведомый ублюдок. — Недаром говорят, все спортсмены весьма и весьма недалекие тугодумы.

— Это ты, — не спрашиваю, скорее, констатирую факт, и в подтверждение получаю короткий смешок. — Ну, разумеется… Жаль, что ты рискнул прорезаться лишь теперь.

— Всему свое время, — философски замечает Лицедей.