Наедине - Юлия Амусина

Мне не дает покоя этот продольный белый зигзаг на ее щеке. Я размышляю, как бы потактичнее спросить ее о том, что за придурку пришло в голову разводить внутри «Олимпа» партизанскую деятельность, и внезапно понимаю, что девчонка может быть вовсе не при чем. Отец мог ошибиться с выводами, я — с подозрениями о слежке. А шрам на ее щеке мог появиться в результате аварии, несчастного случая, стихийного бедствия или еще тысячей любых иных способов. И мои слова вызовут лишь новый виток безынтересного фарса, из которого впоследствии будет очень трудно выбраться обратно в ситком. Или как там называется эта реалити-лабуда?

— Пойми правильно, в тот вечер я была в шоке и не совсем понимала, что делаю, — она непроизвольно закусывает нижнюю губу и опускает глаза вниз. Нервно теребит в ладонях лямку съехавшего с плеча рюкзака. — Мы просто затянули твою рану, даже не обработав ее, и, может, лучше было бы съездить в больницу…

Я морщусь, но перебиваю ее на полуфразе, решив наплевать на тактичность и сразу во всем разобраться.

— Забудь о ране. Давай-ка поговорим начистоту. Кто там у тебя в наличии, деспотичный муж? Ревнивый любовник? Просто свихнувшийся поклонник с кучей свободного времени?

Она резко поднимает на меня свои темные глазищи, в которых через край плещется удивление, и безмолвно приоткрывает рот.

Черт, как с ней общаться?

— Крепыш с жиденькой бороденкой на красной «Приоре», — услужливо подсказываю я. — Знаешь такого?

Она морщит лоб, медленно мотает головой из стороны в сторону и искоса на меня посматривает:

— У тебя проблемы?

— До встречи с тобой вроде бы не было. Так что, скорее, проблемы все-таки у тебя, — отвечаю с сомнением. — Не думай, что я пасую перед трудностями, но мне очень любопытно, как сильно они могут меня задеть?

Сима размышляет совсем недолго.

— Я не замужем. Поклонников… — в этом месте ее голос звучит с заметным напряжением, напрочь сбивая во мне зародившееся было доверие. — …тоже нет. Мои проблемы, они больше психологического характера, — девчонка вяло улыбается.

Лучше бы мне промолчать, но я говорю в отместку:

— Заметно. Нет, ты не обижайся…

Ее взгляд цепенеет, и я понимаю, что случайно нащупал больную мозоль.

— Я не сумасшедшая.

— Да помню, ты уже это говорила. Но редко кому приходит в голову бросаться на людей с ножом без особой причины, согласись.

Она судорожно цепляет ладони перед собой и какое-то время смотрит на них, как в одну точку, вновь настойчиво избегая моего взгляда.

— Поэтому я сюда пришла. Я не могу просто взять и выбросить из головы то, что случилось в клубе. Мне нужно точно знать… убедиться, что все это закончилось хорошо. Что ты в порядке и не держишь на меня зла…

Белесая полоса через ее щеку вновь и вновь задевает мое внимание, хотя я честно пытаюсь туда не смотреть. Не мое это дело, черт возьми.

— Я тебе уже несколько раз сказал, что не собираюсь развивать эту историю. Будем считать, забили. Или ты для этого слишком совестливая, Фима? — при упоминании мною своего имени она вздрагивает, мельком смотрит на меня и все же отрицательно качает головой. — Вот и отлично. — за отсутствием подходящих слов я меняю тему. — Ты, кстати, не думала о моем предложении насчет курсов самообороны? Это не реклама нашего клуба. Можно найти любое другое место поближе, чтобы было удобно добираться.

— Нет, — твердо отвечает она.

— Твое дело, конечно, но это реально может помочь.

— Честно говоря, мне трудно представить себя на занятиях, — нехотя признается Серафима, машинально обхватывая ладонями свои плечи. Я на корню подавляю желание закрыть оконную створку, сквозь которую внутрь здания просачивается холодный воздух с улицы.

— Не хочешь в коллектив? — догадываюсь. — Индивидуальных по самообороне у нас вроде нет, но можем спуститься к девчатам и все узнать.

— Не нужно, — она качает головой, сильнее стискивая ладони, обвивающие острые предплечья.