Наедине - Юлия Амусина

— Будущий муж, — вклинивается паренек, глядя на меня с нескрываемым превосходством. — Мы планировали пожениться, но после этого проклятого выпускного все полетело к чертям..

В первые пару секунд я решаю, что ослышался. Принимаю их слова за идиотскую шутку без намека на юмор. Но когда до меня доходит, что они оба — и мать Симы, и Володя говорят на полном серьезе, недоумение накрывает меня с головой. Я вспоминаю свои провальные попытки наладить с девчонкой слаженный диалог, рассматриваю модника Володю и с какой-то скрытой тоской отчетливо понимаю, что у меня изначально не было ни единого шанса завоевать ее внимание.

Оставляю все комментарии при себе и только киваю.

— Позже мы узнали, что в машине Сима была не одна. Девочка из ее группы попросилась с ней вместе, за компанию, и дочка не отказалась. Собственно… — Алина Сергеевна замедляет рассказ. — Дальше нам мало известно. Разбитую машину Серафимы обнаружили в лесу, на полпути к клубу. Она была перевернута днищем кверху, а внутри… — женщина вздрагивает, но все же берет себя в руки. — Внутри было только тело этой девочки, Даши. Следователь сказал, что при аварии она сильно ударилась головой и умерла на месте, почти мгновенно. А Серафима исчезла. Долгих несколько дней мы совсем ничего о ней не слышали. Анатолий бросил все свои дела, задействовал людей, всех знакомых; полицейские прочесывали лес вдоль и поперек. Мы безвылазно сидели в квартире, каждую секунду ожидая звонка от похитителей. Мы строили разные версии и уже почти потеряли надежду на лучшее, когда наша девочка нашлась в… В ужасном состоянии… — она машинально прикрывает рот рукой и в поисках поддержки смотрит на мужа.

А он резко разворачивается, идет к ней, заключает женщину в объятия и негромко шепчет в ее макушку:

— Прости. Тебе не стоило… Никто не может заставить тебя говорить об этом. Я должен был сделать все сам. Иди наверх, хорошо?

— Нет, — она шумно вздыхает. — Все в порядке, Толь. Я могу, я справлюсь…

Лицом ко мне поворачивается уже совсем другая женщина.

— Прошу прощения. По-видимому, ей как-то удалось сбежать и выбраться к людям. Впоследствии оказалось, что Сима не помнит ничего из того, что с ней происходило на протяжении этих дней. С ней работали специалисты, им она рассказывала что-то о старом доме со скрипучими половицами, в котором, кроме нее, были еще девушки. Неподвижные. Куклы, может быть? Или очередной плод фантазии нашей девочки, — Алина Сергеевна смотрит на примолкшего Володю. — Ведь мы вообще ничего не знаем, можем только строить догадки, которые, вероятно, далеки от реальности. Мы даже не знаем, было ли это насилием, или Симу держали где-то, обдумывая условия получения денег. Потому что почти сразу она сбежала из больницы, врачи не успели ее осмотреть и сделать выводы. Нашлась она вновь неожиданно, в полубезумном состоянии, на остановке в паре кварталов от нашего дома. И вновь не смогла ничего сообщить ни следователям, ни психологам, ни нам с отцом…

— Она боится клоуна, — насмешливо говорит Володя. Его слова остаются без внимания.

— Врачи констатировали у нее высокую склонность к суициду. Нам пришлось перевести ее в специализированную частную клинику, где ей обещали помочь, но… — Алина Сергеевна разводит руками. — Все тщетно, ей становилось лишь хуже. Ее состояние нас очень беспокоило. Да, мы сделали все возможное, чтобы ее поддержать, но этого было ничтожно мало. И тогда неожиданно пришло нестандартное решение.

— Шоковая терапия, — шепчет Володя.

— В какой-то мере, — соглашается женщина. — Это совместная разработка занимавшихся с Серафимой специалистов. Она отталкивала нас, не желая принимать нашей помощи, и мы сделали вид, что идем ей навстречу. Она переехала в жуткую однокомнатную конуру и нашла себе работу в клубе, посчитав, что это как раз то, что ей нужно. Полный отрыв от прежних знакомств и связей, начало новой жизни. Стимул жить дальше, попытка отторгнуть страшное прошлое, понимаете?