Я могу быть лучшей версией тебя - Таррин Фишер (2019)

Она отвернулась, оставив меня обдумать ее слова. Я точно знала, что в Nordstrom этот одеколон не продается. Вообще-то, я заказала его для Дариуса из европейского онлайн-магазина. Почему же она врала?

По моей спине пробежал холодок. А вдруг это одеколон Дариуса? О, боже. Я взяла кружку чая дрожащими руками. Я покупала его годами. «212» определенно не увидишь в каждом магазине.

— С тобой все в порядке? — спросила Фиг, наклонив голову на бок. — Ты дрожишь как я после химиотерапии.

Она рассмеялась. Отвлечение внимания! Отлично!

— Да, просто переживаю за отца. Ты ходила к врачу? Что он говорит?

Каждый раз, когда я касалась темы рака, она отказывалась смотреть мне в глаза. Она смотрела на пол и отчаянно пыталась не отвечать на вопросы.

— Ну, знаешь, все по-старому...

— А результаты анализов хорошие? Или они что-то обнаружили?

— Что-то будет всегда — мне так сказали. Но я буду в порядке, буду бороться. Вообще-то, большую часть времени я не в порядке, просто пытаюсь выжить. Я много думаю о смерти...

Ее голос оборвался, и она уставилась в свой чай. Если бы я не привыкла к ее словам, я бы точно купилась. Она использовала эту прекрасную тактику отвлечения внимания в любой ситуации. И вот вы уже отвлеклись на переживания о ней, что забыли о том, что она не ответила на ваш вопрос.

— Опухоль доброкачественная? — я решила попробовать что-то более прямое.

— Мне еще предстоят анализы в следующем месяце.

— И тогда скажут, доброкачественная ли опухоль?

Она пожала плечами. Я взглянула на часы.

— Мне пора. Спасибо за чай.

Глава 42. Преследуя сталкера

Вернувшись домой, я закрыла дверь на задний двор на замок. Раньше меня это не волновало, и Дариус нередко напоминал мне об этом. Он говорил что-то вроде «Кто-нибудь возьмет и зайдет сюда и...»

«И что?» — отвечала я. Никто не хотел вслух произносить слова вроде «изнасилование». Я знала, что он был прав, просто всегда отличалась упертостью. Я решила закрыть дверь на замок не из-за страха насильников или воров. Я заперла ее, потому что не знала, что только что произошло. Что мы впустили в нашу жизнь.

Я была очень ранима в детстве. Мама называла меня «нежное сердечко», а отец сажал к себе на колени после того как я заливалась слезами, увидев бездомного на улице. Никто меня не укрывал от мира, они хотели, чтобы я все видела сама. Когда я спрашивала о причине страданий, они отвечали одно и то же — потому что у всех свои недостатки, а справедливости не существует. После этого я выискивала трещинки в людях, все то, что делает мир несправедливым. Мне так хотелось избегать таких людей, если вдруг и мне передастся их несовершенство и несправедливость. Это и было моей собственной трещинкой. Я искала недостатки в других, а это и было несправедливо, в то время как у меня была целая куча. Вместо этого я решила смотреть на хорошее, милое и чистое. Если присмотреться, то всегда можно найти что-то хорошее, за что можно любить людей. Я была ребенком с принципами. Лет с шести до шестнадцати у меня их была целая куча, но самым близким была поддержка тех, у кого нет друзей. Да, садись рядом со мной. И все садились, потому что людям важно сидеть с кем—то рядом. А вскоре люди сели мне прямо на шею. Жить становится все тяжелее, особенно когда люди осознают, что ты хочешь взять на себя часть их ноши.