Неистощимая - Игорь Тарасевич (2017)

Вместе с гостями, конечно же, прибыли, как положено, и гласные, и негласные сотрудники Центрального Управления, и то же гласное и негласное сопровождение прибывших входили в само собою разумеющиеся, предусмотренные инструкцией обязанности Овсянникова, но это вот, дорогие мои, несколько необычное, из стандартного ряда вон указание об особом чекистском обслуживании гражданина Королевства Великобритании и Северной Ирландии Маккорнейла Майкла Тристрама Уильяма 1959 г. р., указание, которого вполне можно было бы не давать, но которое было отдано знающему свое дело молодому и перспективному главе областного Управления – указание о чем-то несомненно свидетельствовало. О чем?

Овсянников нажал нужную кнопку на многоканальном телефоне-селекторе и сообщил, что он, Овсянников, немедленно отправляется на встречу с агентом Пирожковым. Это был глубоко законспирированный, никому не известный, кроме самого Овсянникова, личный агент. Таковыми обладать по инструкции было необходимо, вот Овсянников и завел себе. В Управлении знали только кличку агента, а номер телефонной его симки оставался неизвестным тоже. Вот так вот, а вы как думали, дорогие мои? Ловить шпионов, так ловить.

– «Жигуля» к задним воротам, – приказал еще полковник в селектор. – Без водителя.

– Есть.

– Вечером что, Сережа, дождь обещали? – еще спросил Овсянников у селектора.

– Никак нет, Вадим Петрович, дождя не обещали. Вёдро, – отвечал селектор.

– Добро.

Овсянников, хрустя суставами, потянулся в кресле, потом открыл дверцу в столе, вытащил плоскую белую коробочку, достал из нее робмовидную голубого цвета таблетку, бросил в рот, запил водой из графина. Тем временем все в Управлении уже забегали, как намыленные: чтобы Начальник вызывал «жигуль» и сам собирался садиться за руль – такое наблюдалось тут чрезвычайно редко. Ну, чрезвычайно редко. Мы можем вам совершенно точно сообщить, что – никогда. Никогда прежде не садился Овсянников сам за руль! Потому что не царское это дело, дорогие мои – сидеть за рулем «жигуля». Так что эксклюзивость события и, главное, еще предстоящих событий прочувствована была полковником и всеми его подчиненными сразу и бесповоротно.

Еще немного подумавши, полковник вызвал дежурного. Тот через полминуты встал в дверях.

– Разрешите, товарищ полковник?.. Дежурный по Управлению капитан Ежов по вашему приказанию прибыл.

Кстати тут вам сказать, дорогие мои, мы не виноваты, что капитан носил такую прославленную в органах фамилию, он ее честно получил от отца с матерью, к наркому сталинскому Ежову не имеющих никакого отношения. И никто и никогда из коллег Ежову об однофамильце его не напоминал и почти не спрашивал, хотя все коллеги, разумеется, изучали в Училище историю ФСБ как образовательный предмет и фамилию эту знали. Да-с, не спрашивали, потому что в личном деле капитана Виктора Дмитриевича Ежова имелась краткая запись: «С Народным Комиссаром Bнутренних Дел СССР (1936–1938) товарищем Ежовым Николаем Ивановичем Ежов В. Д. в родственных связях не состоял и не состоит». Такая вот имелась странная формулировочка – «не состоял и не состоит». Это вот нам известно, дорогие мои.

Ежов вошел, козырнул – а дежурные, чтоб вы знали, во всех российских воинских частях и военизированных формированиях даже в помещениях ходят в головных уборах, в сапогах и в портупее с кобурой на ней и со снаряженным пистолетом в оной кобуре, да-с, в фуражке ходят и, следовательно, полные имеют возможность, право и обязанность козырять – козырнул, доложился по установленной форме, и Овсянников, посмотревши на Ежова, как всегда, сразу вспомнил, что тот не состоял и не состоит.

– Гм… Вот что, Ежов… Немедленно всему Управлению – готовность номер два.