Неистощимая - Игорь Тарасевич (2017)

Стресс, пережитый тогда Пэт, лишил ее голоса и до встречи с Коровиным начисто отбил желание интимной близости с кем бы то ни было, хоть и с законным мужем. Кстати тут сказать, во-первых, Пэт и вышла за старика, надеясь, что исполнения супружеских обязанностей в постели тот не потребует, а во-вторых, до замужества Пэт носила фамилию Визе и была одним из многочисленных потомков, представьте себе, самого настоящего россиянина, занесенного после русской революции в Шотландию. А в-третьих и в главных, в семье Пэт была седьмым ребенком, жилось ей не слишком сладко, и Патриция Визе надеялась, что муж увезет ее куда угодно из их пригородного шотландского рая. Тот и увез.

Сейчас Пэт закашлялась, схватилась рукою за горло и таким же, каким говорила она в первый раз, мужским басом хрипло попросила:

– Please don’t kill him… I love him… This is my man…[174]

– Patusha! – закричал Коровин и захохотал от радости. – You speak! Hurrra! You speak! – Тут на перекошенном лице девушки помимо ее собственного сознания отобразилась слабая, но счастливая улыбка. – But do not say anything yet! – продолжал хохочущий Коровин. – Shut up! You can’t talk right now! It’s necessary to roll up your throat with something warm! Returning to the hotel, we will douche your throat at once! Re…[175] – «turning» учитель не успел выговорить. Денис выстрелил, Коровин дернулся и распластался на берегу. Денис вытащил у него из кармана утреннюю записку Пэт, пихнул тело ногою. Учитель съехал в воду, медленно перевернулся на живот и поплыл, постепенно погружаясь, в сторону холодной даже в этот августовский день Балтики.

Из Пэт вышло сипение, ничего более произнести, чудесным образом, а проще сказать – промыслом Божием обретши перед смертью и любовь, и страсть, и голос, ничего более произнести она не успела. Денис еще раз выстрелил, Пэт упала ничком – прямо на свою руку, все зажимавшую саднящее, но теперь уж навсегда переставшее саднить горло. Так же навсегда перестала у нее болеть сломанная в локте и кисти рука – сейчас вот при падении возникли оба эти перелома. Пэт не успела почувствовать никакой иной боли, кроме боли в горле. Ну, это как на приеме у отоларинголога, только и всего. Пустячок…

Пэт поплыла вслед за Коровиным, погружаясь гораздо быстрее его, потому что платье, наполнившееся водою, тянуло ее на дно, словно подводный парус.

Денис засунул пистолет под пиджак – сзади за пояс.

Секретарь Максим много чего навидался на Bанькиной службе, но мгновенного двойного убийства, несмотря на недавний свой совет Денису, еще не видел, и теперь стоял соляным столбом. На брючине секретаря проявилась и быстро поползла вниз к ботинкам широкая темная полоса, тут же из секретарской штанины густо полило.

– Опять зассал, Макс, – доброжелательно констатировал Денис. – У тебя что, энурез, что ли?.. Это ничего… На живом опять обсохнет… Нервный очень…

– Я… я… я… я… – двигал челюстью областной чиновник.

– Давай полезай.

– Я?.. я?.. я? – куда как более осмысленно проблеял секретарь.

– Ну, не я же.

Максим затоптался на месте, не зная, снимать мокрые штаны или же не снимать, снимать ли пиджак с галстуком – вот пиджак с галстуком, по всему вероятию, точно надо было снять; снимать ли ботинки.

– Клифток скинь, и хорош, – поступило новое указание. – Лезь!

Секретарь аккуратно сложил пиджак, пристроил его подкладкою вверх на относительно чистом месте на берегу, столь же аккуратно положил сверху галстук – галстук у секретаря стоил 12 фунтов и 50 пенсов, чтоб вы знали, дорогие мои, в самом городе Лондоне купленный – положил, значит, сверху галстук и, поминутно оскальзываясь и срываясь, полез по устою наверх. Костюмные брючки секретарские тут же перестали, дважды за короткое время обоссанные изнутри и сейчас измазанные снаружи, прямо вам можем сказать, просто перестали существовать.

– Залез?

– Д-да… я…

– Да не ссы ты! Ссыкун колпаковский!.. Держи!