Неистощимая - Игорь Тарасевич (2017)

Мы вам скажем, чтоб вы знали, дорогие мои: обнаружение и ликвидация сети – какой угодно, хоть электрической – есть главное в работе специальных организаций. Два человека – уже сеть. Так вот оно идет с одна тысяча девятьсот восемнадцатого года через тридцать седьмой. Хотя, впрочем, нет… Гораздо раньше началось… С египетских, мы думаем, пирамид… Или еще раньше… Как только возникло общество, стая, а вместе с ним службы безопасности своей стаи…

Да-с! А вслед за обнаружением и ликвидацией сетей идет следующая задача: прикрытие от возможного возникновения оных сетей в будущем. Так что доложивши об отсутствии на подведомственной ему территории террористической сети, Овсянников совершил непоправимую профессиональную ошибку. Сеть, она должна быть… Никак нельзя без сети… Вот полковник и получил новое указание – обнаружить сеть и ликвидировать ее любыми средствами. И понял, что более с ним, как с перспективным подчиненным, Директор не желает разговаривать. Потому что ликвидировать любыми средствами может самый заурядный командир мотопехотного полка, обладающий хотя бы штатным боекомплектом.

Несколько опережая события, мы вам сообщаем, дорогие мои, что вынужденный доклад про обнаружение Машки вместо обнаружения террористической сети – а куда деться? не докладывать? себе дороже – доклад про Машку действительно – помимо прочих прегрешений предстоящего дня, стоил Овсянникову нашему генеральских погон. На лицах присутствующих, слышавших доклад начальника наверх, не отразилось ровным счетом ничего, каменными оставались лица, но глаза заблестели у многих, а несколько офицеров мысленно уже начали строчить рапорты. А Овсянников продолжал разговаривать по спутниковому телефону.

– Слушаюсь… Понял… Обеспечу, товарищ Директор… Есть!.. Есть!.. Есть!..

Полковник разъединился, с видимым облегчением встал «вольно», устроил в глубине еврашкинского своего кителя персональную спутниковую мобилу, выдохнул из себя воздух трубочкою и прислушался. По всему Кутье-Борисову, словно бы отпевая несчастную Машку, выли собаки. Овсянников прокашлялся, открытое доброжелательное лицо его посуровело. Неожиданно он с размаху пнул труп козы ногою, что свидетельствовало о полной потере самоконроля. Тут же, немедленно вслед за пинком, все собаки в деревне согласно взвизгнули, словно бы каждую из них пнули по ребрам железным кантом армейского берца. И вой возобновился на прежней ноте.

– Что это они, Никодимов? – нервно и напряженно спросил полковник.

– Воют… – неопределенно доложил Никодимов. По овсянниковским подчиненым, а собралось их на дворе Валентина Борисова человек двадцать пять, – невидимо прошелестел ветерок молчания.

– Ежов! – вновь позвал полковник. Отошедши с капитаном чуть в сторонку, полковник что-то ему конфиденциально приказал, после чего Ежов козырнул, сел в свою 24-ю «Bолгу», в которой обычно встречал на сельских дорогах трактор погибшего террориста Борисова, и немедленно отбыл прочь. Какое задание там ему Овсянников назначил, какое послушание, словно бы батюшка – проштафившемуся семинаристу, мы знать не знаем, а врать не станем. Единственное услышанное нами слово, произнесенное Ежовым, было почему-то слово «квартира». На которое слово полковник Овсянников выставил пред подчиненным успокаивающую и обещающую ладонь в такого же мерзотного цвета, как и вся форма, перчатке. И нам показалось, что вместе с выставленною рукой Овсянников ответствовал: «обеспечу». Ну, точнее не расслышали, говорим же – собаки выли.

Единственное, о чем, несколько забегая вперед, мы можем вам сообщить, так только о том, что подруга Ежова Наташа Калиткина действительно в скором времени получила квартиру – правда, всего-лишь однокомнатную. И поскольку, выслушав овсянниковское задание, Ежов попросил лишь о квартире для Наташи, это неопровержимо свидетельствует: настоящая любовь посещает любые сердца. Любые.