Скажи мне все - Камбрия Брокманн (2020)

Я оглянулась на Джемму, которая опять закатила глаза. За эти годы мы хорошо научились обходить стороной болевые точки друг друга. Отступать, если задели триггер – все мы предпочитали избегать конфликтов. Джемма обычно последней понимала эти намеки. Мы свернули за угол на квадратный двор и пристроились за другими компаниями старшекурсников, направлявшихся к «Гринхаусу».

– Девочки, – вмешалась я в перебранку, – не ссорьтесь.

Руби и Джемма сделали несколько вдохов, поняли, что их спор был глупым, и прекратили его.

Мне нужно будет поговорить с Руби позже. Когда мы будем наедине, когда Джемма будет пить где-нибудь в другом месте или слишком увлечется алкоголем, чтобы обращать на нас внимание.

* * *

Я окинула глазами «Гринхаус», переводя взгляд со студентов на профессоров. Все принаряженные, взрослые. Ведут важные дискуссии о политике или химии. Весь атриум был превращен в один большой зал для коктейль-пати, вместо диванов здесь стояли барные столики и причудливые сосуды с шампанским.

Я стояла вместе с Джеммой и Халедом. Уголком глаза заметила на другой стороне помещения Руби и Джона, отмечая, насколько ближе друг другу они стали за лето, с каким болезненным обожанием смотрит на него Руби. Она прилипла к нему, не уделяя мне ни малейшего внимания. Всматривалась в Джона, определяя, когда нужно подать ему новый бокал. Изо всех сил смеялась над каждой его идиотской шуткой или замечанием относительно окружающих. Хуже всего было то, что, когда он приходил в ее комнату по вечерам, она включала его любимую музыку. Это всегда был ужасный стиль техно. Дни мягкого акустик-попа давно миновали. Увлечения Джона сделались увлечениями Руби. Ее жизнь стала его жизнью. Он высосал ее досуха, выпив из ее тела всю жизнь и всю личность. Робот – вот и все, что от нее осталось.

Каким-то образом они продолжили встречаться все четыре года учебы в Хоторне. Я не думала, что такое возможно, однако они стали золотым стандартом отношений для всего колледжа. Казалось, чем дольше они остаются вместе, тем невозможнее делается их разрыв. За спиной их называли «старыми супругами». Если б Руби это услышала, ей понравилось бы. Она взяла на себя обязательство и носила его, словно почетную медаль. Джону, похоже, это тоже нравилось. Он любил быть лучшим во всем. Никто не мог разлучить их.

– Знаешь, Малин, – медленно произнесла Джемма, как будто что-то впервые осознавая, – мне кажется, что у тебя лицо отдыхающей стервы.

– Что? – спросила я, переключая внимание на нее. «Лицо отдыхающей стервы» – это не было похоже на комплимент.

Халед всмотрелся в меня и склонил голову в знак согласия.

– Да, ты знаешь, Джем права, – сказал он.

Я неспешно сделала глоток шампанского, пузырьки защипали мне язык. Сегодня я могла позволить себе один бокал.

– Это потому, что, когда расслабляешься, ты не улыбаешься, – попыталась объяснить Джемма. – И тогда у тебя становится такое лицо, ну, знаешь, как будто ты ненавидишь всех и всё вокруг.

Она одним глотком допила свое шампанское. За эти годы Джемма не стала пить меньше.

– Но ты все равно суперчеткая, не волнуйся, – добавил Халед.

– Это радует, – сказала я ровным тоном и попыталась улыбнуться.

Они оба засмеялись. Кожа на лице Халеда была одновременно мягкой и сухой, и когда это лицо растягивалось в улыбке, то самой примечательной его особенностью становился яркий белый блеск зубов. Каким-то образом он ухитрился подрасти за лето и в костюме с галстуком смотрелся совсем взрослым. Я гадала, как прошла его практика в «Масс дженерал»[12].

– Вот за что я тебя и люблю, – заявила Джемма, потом поднялась на носочки и поцеловала меня в щеку.