Скажи мне все - Камбрия Брокманн (2020)

– Ты отрицаешь, что занимался с ней сексом?

Молчание. Снова голос Руби:

– Ты действительно пытаешься отрицать, что изменял мне с моей подругой? Я видела вас собственными глазами.

– Несомненно, она не такая уж хорошая подруга.

– Перестань ходить вокруг да около, – говорит Руби. Твердо. – Я видела вас. Ты ничего не можешь сказать, чтобы как-то вывернуть эту ситуацию, поэтому даже не пытайся.

Я знаю, что Руби старается сохранять спокойствие. Ей хочется плакать и кричать, но она не сделает этого. Последняя запись в ее дневнике поведала мне об этом. «Я не могу допустить, чтобы мои эмоции взяли надо мной верх, он лишь использует это впоследствии против меня. Я должна быть сильнее. Это единственный способ выиграть».

Джон говорит что-то, но я не слышу, потому что в этот момент меняю позу, и их слова становятся неразборчивыми.

– Что-что? – переспрашивает Руби. Потрясенно и оскорбленно.

– Макс.

– Дело не в нем, – возражает Руби. – Он тут совершенно ни при чем.

Несколько секунд они молчат, а потом я слышу, как Джон произносит одно-единственное слово:

– Шлюха.

Этот тон он использует для своих самых грязных реплик. Я слышала его однажды, на первом курсе, после того как нас остановил охранник. Тогда Джон отпускал комментарии в адрес Макса.

– Ты шутишь. Ты, должно быть, шутишь, – говорит Руби. – Дело не во мне и не в Максе; прекрати винить меня в том, чего я не делала.

– Я видел, как он вытаскивал тебя из озера. – Я, должно быть, пропустила это, пока была под водой. – Вы смотрели друг на друга так, словно хотели потрахаться прямо там.

– Ты придумываешь всякую чушь, – отвечает Руби.

– Я знаю, что ты все время с ним переписывалась, – продолжает Джон. – Ты плакалась ему. Черт, вы, наверное, постоянно плакались друг другу на то, в каком жестоком мире живете. Бедняжечка. Лучше беги к нему прямо сейчас. – Джон тяжело дышит. Он загнан в угол. Дикий зверь, у которого нет ни единой лазейки.

– Как ты мог так поступить со мной? – спрашивает Руби. По-прежнему твердо. – И с Джеммой? Как мне дружить с ней после этого?

– Она сама повесилась мне на шею. Я говорил ей, чтобы отстала, но она не послушала. Ты же знаешь, какая она настырная.

– Значит, ты не собирался прижимать ее к стенке в душевой и взасос целовать ее шею? Она сама заставила тебя это сделать? Если она сама – как ты это сказал? – повесилась тебе на шею, значит, ты дал ей повод. Она не стала бы делать это ни с того ни с сего.

Джон, должно быть, продолжает ходить по комнате, потому что я слышу, как содрогается перегородка.

– Я не стал бы ничего делать, если б не увидел, как ты переписываешься с Максом, – говорит он.

– Значит, это я виновата? Если б я не была такой шлюхой, то ничего и не случилось бы? Ты действительно пытаешься это утверждать? Что с тобой? Прекрати вешать это на меня! Это ты изменил мне с Джеммой!

Голос у нее высокий, резкий и яростный. Она кричит. Она вот-вот сломается. Это все его дело. Его грязные приемчики кукловода. Он всякий раз ломает ее. Она никогда не выиграет.

– Тебе нужно успокоиться, – говорит Джон. – Ты ведешь себя как сумасшедшая.

Голос у него такой спокойный, ровный. Хищник, просчитывающий действия жертвы перед тем, как наброситься на нее.

– Я сумасшедшая? Я видела, как ты трахался с другой, а ты пытаешься это отрицать и даже не собираешься извиняться…

– Посмотри на себя, ты просто свихнулась. Ты чокнутая, – говорит он.

Я слышу, как Руби начинает плакать; рыдания сотрясают ее грудь, словно порывы бури.

– А теперь ты плачешь, – продолжает Джон. – Видишь? Я же сказал, ты чокнутая.

Я слышу, как что-то ударяется в стену с другой стороны, и на миг отшатываюсь. Потом до меня доносится шум потасовки. Я опять прикладываю ухо к стене.

– Ты пытаешься ударить меня? – спрашивает Джон.

Руби все еще плачет. Этот звук заставляет меня вздрогнуть.