Скажи мне все - Камбрия Брокманн (2020)

– Разве этот бал так важен? Тебе же больно.

Я не понимаю, почему она так ведет себя. Я хочу вырвать ее из этого состояния.

– Оставь это, – предупреждающим тоном произносит Руби.

От утюжка поднимается пар. Она запускает пальцы в спутанные мокрые пряди.

– Хорошо, послушай, – молящим голосом говорю я, – ты не можешь встречаться с тем, кто бьет тебя, кричит на тебя, угрожает тебе, как это делает он. Он изменил тебе с Джеммой, разве это тебя не волнует?

Руби с невероятным спокойствием смотрит на меня.

– Ты думаешь, я не знаю о его изменах?

Я молчу. Она снова смотрит на свое отражение и ловит в зеркале мой взгляд.

– Все отношения разные.

Я не думала, что все будет так.

– Ты не понимаешь, – продолжает Руби, распрямляя свои волосы утюжком. – У него было трудное детство, он ничего не может с этим поделать. Его отец влип, а потом уехал и не подавал о себе вестей. Я хочу сказать, если кто-то и может это понять, то только я. Кто знает, где сейчас моя мать? Так что я его понимаю.

Мне не жалко Джона. То, через что он прошел из-за своего отца, он мог использовать для того, чтобы стать лучше. К тому же Руби вовсе не отличалась разрушительным поведением. Ну, отличалась, но только в отношении себя самой.

– У тебя нет мамы, но ты не бьешь людей кулаками. Не думаю, что отсутствие отца его оправдывает. Ты же порвешь с ним теперь, верно? – спрашиваю я.

Она должна порвать с ним. Я подстроила все это, чтобы она могла выйти из этих отношений. Мы смотрим друг на друга ясными и сосредоточенными глазами. Она выжидает секунду, потом отводит взгляд.

– Руби, – твердо говорю я. – Руби. Нет, ты должна расстаться с ним. Его детство – не оправдание. Он, по крайней мере, должен был понимать, что поступает неправильно. Это нелепо, ты должна защищаться от подобных вещей.

– Я не могу расстаться с ним. – Голос у нее делается напряженным и смазанным.

Я подхожу к ней, выключаю утюжок и забираю его у нее из рук. Потом становлюсь прямо перед ней, чтобы она не могла отвернуться.

– Все просто, – говорю я. – Ты спускаешься вниз, говоришь ему, что все кончено, потом поднимаешься обратно наверх и продолжаешь жить дальше собственной жизнью. Я тебе помогу.

– У тебя все только черное и белое, – произносит Руби, снова садясь на кровать. – Ты такая правильная… Ты следуешь списку правил и точно знаешь, как им следовать. Не могу сказать наверняка, но не все остальные должны следовать тем же правилам. Это не твоя жизнь, М. Это моя жизнь.

– Почему ты вообще хочешь остаться с ним? Он ужасно обходится с тобой. И ты это понимаешь, не можешь не понимать.

Руби вздыхает. Она устала и обижена. Она не смотрит мне в глаза.

– Расскажи мне. Объясни. Тебе нужно рассказать мне все, – говорю я.

Руби хмурится.

– Ладно. Хорошо. У меня нет денег, в отличие от тебя, или Джеммы, или Халеда, или Макса… или Джона. Я могу учиться в Хоторне только благодаря стипендии за футбол. Ты это знаешь, верно?

– Да. – Я не понимаю, какое отношение это имеет к Джону. – Но твой отец – преподаватель, это очень хорошая работа. И вообще, никому нет до этого дела. Денежный вопрос не так уж важен.

– Именно поэтому ты не понимаешь.

Я молчу. Она продолжает:

– Тебе не нужны деньги. Твои родители платят за все. Но мне нужны. Потому это имеет значение.

Она права.

– Я все равно не понимаю, почему ты должна оставаться с Джоном, – говорю я.

Руби молчит. Ноздри ее раздуваются, щеки заливаются краской.

– Мой отец уволен.

– О… – произношу я, не зная, что сказать дальше.

Она некоторое время думает, затем говорит: