Скажи мне все - Камбрия Брокманн (2020)

– О да, потому что сейчас в Хоторне только на свидания и бегать. Посреди зимы. Мне прямо не терпится присоединиться.

– Не будь такой мрачной.

Когда я была готова к выходу, Руби окинула меня пристальным взглядом.

– Ты такая красивая, даже когда не прилагаешь к этому усилий… Это просто нечестно, – сказала она.

Я вздохнула, предпочтя ничего не говорить. Она распахнула дверь и вытащила меня в коридор, залитый светом люминесцентных ламп. Джон и Халед сидели на корточках, прислонившись к стене; глаза у них были красные.

– А вот и она, – неспешно, тягуче выговорил Джон.

Он чуть насмешливо улыбнулся и окинул меня взглядом, задержавшись на блузке. Я застегнула куртку до верха, пряча спорный предмет одежды от его глаз. Руби ничего не заметила.

– Мои королевы, – сказал Халед, вскакивая на ноги, – карета подана!

* * *

Никакой кареты, конечно же, не было.

Вместо этого мы двадцать минут шли пешком до противоположной стороны кампуса. Шли по обочине шоссе, держать как можно ближе к сугробам. Машины медленно проезжали мимо нас, дорога стала скользкой и мокрой от снега. Руби была навеселе; она пританцовывала, раскинув руки в стороны, ловя в ладони снежинки и виляя бедрами. Когда мимо нас прогрохотал лесовоз, я заранее услышала клацанье металла о металл и глухие удары бревен в прицепе; мне пришлось потянуть Руби в сторону за капюшон куртки, чтобы не попала под него. Она завизжала в пьяном веселье, когда комья снега из-под колес забарабанили по нашим ногам.

– Ты спасла меня, – сказала Руби, ухмыляясь мне через плечо.

Я не стала говорить ей, что она могла погибнуть. Водитель даже не заметил бы, если б наехал на нее – лесовоз был слишком массивным и шумным; каждое громыхание бревен в кузове могло быть вызвано как ухабом на дороге, так и телом, попавшим под колеса. Меня злило, что Руби ведет себя так глупо.

Халед предложил ей глотнуть водки из бутылки, которая была у него в кармане. Руби взяла у него посудину, но Джон отвел горлышко от ее губ.

– Тебе уже хватит, детка, как ты думаешь? – спросил он. Она покачнулась, прильнула к нему всем телом, прижалась губами к его губам. Одновременно ее пальцы расстегнули его куртку и пробрались внутрь, в тепло.

Джон терпеть не мог, когда Руби так напивалась. Она теряла обычную сдержанность и делалась игривой, а он предпочитал, чтобы она полностью принадлежала только ему.

– Фу, какие вы пошлые, – заявил Халед, шагая дальше по тропинке.

Джон посмотрел на меня, не прерывая поцелуя, его глаза блестели сквозь морозный вечерний воздух.

По мере того как мы подходили всё ближе к дому выпускников, я почти видела, как вибрируют дощатые перила от громкой музыки в стиле техно.

– Выглядит многообещающе, – промолвил Халед, когда мы взошли на крыльцо, перешагивая через две ступени. Я последовала за остальными, все еще раздумывая, не удрать ли мне прочь. На крыльце курили несколько студентов, не обращая на нас никакого внимания. Я прикинула, что они со старших курсов – выпускного или предвыпускного.

– Откуда ты узнала об этой вечеринке? – спросила я у Руби.

Она как раз наносила на губы блеск; пошевелив губами, чтобы слой лег равномерно, убрала блестящий тюбик в задний карман и распахнула дверь. Музыка сделалась громче.

– От одной из девушек в моей команде. Кажется, это вечеринка команды по лакроссу, – ответила Руби.

Ее постоянно приглашали на вечеринки старшекурсников. У нее повсюду были друзья. Я не знала, как она ухитряется запомнить всё – их имена, их истории, их проблемы. Она была настолько популярна, что даже смотреть на это было утомительно. Но я знала, что больше всех прочих друзей Руби любит меня: она часто говорила мне об этом, особенно после целой ночи пьянства.