Скажи мне все - Камбрия Брокманн (2020)

После того случая я старалась как можно упорнее работать над тем, чтобы добиваться желаемого. Конечно, у меня не получилось попасть в Йельский университет, Принстон или Гарвард. Именно поэтому я должна была стать лучшей в Хоторне. Все силы были направлены на то, чтобы в итоге поступить в хороший универ на юридический факультет.

Макс молчал, искоса посматривая на Руби.

– Не всё. Но, полагаю, такова жизнь.

Я лихорадочно пыталась придумать, о чем его спросить. Люди любят отвечать на вопросы о себе. Это был быстрый способ отвести разговор от меня или от других вещей, которые я не хотела обсуждать.

– Когда ты начал фотографировать? – спросила я.

– Ну-у… – начал Макс, – мама купила фотоаппарат, когда мне было десять лет. Думаю, она решила, что мне нужно какое-нибудь творческое хобби. Что-то помимо спорта.

– А почему нужно что-то помимо спорта?

Макс откашлялся.

– Наверное, потому, что я сделался немного нервным. Стал бояться ходить в школу, стал бояться других вещей – совершенно не связанных между собой. У моей мамы было довольно сильное тревожное расстройство, и она беспокоилась, что я его унаследую. В любом случае… она занималась фотографией, просто как хобби, но это помогало ей успокоиться.

Я подумала о собственной матери, о ее нервном расстройстве. О том, как она замолкала при упоминании о моем брате; о том, как мы поехали в больницу, потому что ей показалось, что у нее сердечный приступ. Но никакого приступа не было. Это все было только у нее в голове.

– Тебе нравится фотографировать? – спросила я.

– Да, я люблю это занятие. Когда печатаю фотографии или редактирую их на компьютере, это помогает мне расслабиться. Я забываю обо всем остальном и могу часами работать над снимками. И собственно фотографировать, щелкать камерой, мне тоже нравится. Это то, что я могу полностью контролировать.

– Понимаю, – я кивнула. – Именно поэтому я люблю бегать.

– Моя мама гордилась бы мною, если б услышала, как я это говорю, – пошутил Макс.

– А зачем тебе этот старый фотик? – спросила я, поднимая массивный «Поляроид» с приборной панели.

– Милая штука, верно? Я нашел его в «Гудвилле» и решил, что это будет забавно.

– Ну, у тебя действительно хорошие снимки, – сказала я.

– А ты их видела? – насторожился Макс.

«Оба-на».

– Ну да. – Я оглянулась назад, дабы убедиться, что Руби не проснулась. – Мы некоторое время назад забегали на факультет искусства.

– Руби тоже видела их?

– Да, но мы просто проходили мимо, – солгала я.

– А-а, – отозвался он. Я не хотела разочаровывать его, но не хотела и говорить о том, какое сильное впечатление произвели на Руби эти фотографии. Я обещала ей не говорить никому.

Когда мы добрались до кампуса, Макс припарковал машину перед общежитием, где жила Руби.

– Эй, – прошептал он, с улыбкой поворачиваясь ко мне и беря «Поляроид», – полезай назад к ней, и я вас сфоткаю.

– Ты ужасный друг, – сказала я.

– Давай, давай!

– Ладно, – прошептала я в ответ.

Я пристроилась рядом с Руби, так близко, что слышала ее тихое посапывание. Я не знала, что мне делать: терпеть не могла, когда меня фотографировали. Позирование всегда казалось мне ужасно неловким занятием. Я вспомнила снимок в одном из самых старых родительских альбомов: мама и папа в колледже, она наклоняется к нему, притворяясь, будто целует. Я подвинулась и точно так же наклонилась к Руби, мои губы замерли в нескольких дюймах от ее щеки.

Макс нажал кнопку, и аппарат сразу же начал печатать фотографию. Этот громкий механический звук заставил Руби зашевелиться.

– Вот, смотри, – шепнул Макс, протягивая мне «Поляроид». Я наблюдала, как на поверхности карточки проявляются цвета, постепенно обрисовывая наши лица. Я смотрела на снимок. Забавный момент в жизни лучших подруг. Но на фото, конечно же, была не я, а та, кем я притворялась.