Ключ поддаётся легко и плавно – замок недавно меняли. За широкими металлическими воротами объятый полумраком, прохладой и запахами бензина и машинного масла меня встречает неприметный чёрный хетчбэк «вольво». Машина не новая, но и задача на неё будет возложена небольшая – вывезти из города и преодолеть расстояние до ближайшего среднего или, быть может, даже крупного населённого пункта.

Завожу двигатель, тщательно проверяю тачку не потому, что не доверяю Паше, а потому что привык держать всё под контролем. Так спокойнее. Забираю ключи от «вольво», затем скидываю в её багажник часть вещей из своей бэхи. Справа две спортивные сумки средних размеров. В одной оружие, полные обоймы, коробки с патронами, чёрная военная форма, маска и ещё по мелочи. Рядом пара армейских ботинок, бронежилет с наколенниками и налокотниками. Вторая сумка почти полностью пуста – на дне хаотично разбросаны паспорта с разными ФИО и данными, но едино с моей фотографией (в том числе загранпаспорт с уже готовой визой) и несколько пачек купюр, буквально пахнущих новизной. Забираю один из паспортов на имя Демидова и пачку денег, убираю их во внутренний карман куртки, застёгиваю змейку и хлопаю багажником.

Остаток дня решаю мелкие вопросы, заезжаю в офис к Никольскому, изображаю вид бурной деятельности, подкидываю информации касательно поисков Карбашова и его подельников. Внимательно присматриваюсь и прислушиваюсь ко всему, что происходит, что говорит шеф, как говорит, как себя ведёт и убедившись, что на данном этапе всё ровно, отправляюсь обратно в загородный дом, где меня смирно и робко дожидается она.

Не знаю почему, но впервые сама мысль о том, что меня где-то ждут, что девчонка и шагу не может ступить без моего ведома, согласия или одобрения, что целиком и полностью зависима от меня… вызывает внутри странное чувство удовлетворённости. И хоть ранее я уже не раз думал о том, что не имею права влиять на её судьбу, лезть в её жизнь и уж тем более допускать, что я, возможно, единственный, кто в состоянии ей помочь и, что уж там, защитить, переступая поздно вечером порог нашего маленького убежища я внезапно осознаю, что эта девчонка, совсем ещё молодая, наивная и глупая, нуждается во мне, возможно, не меньше, чем я в ней. И дни, те недолгие часы, проведённые вместе, та ночь… неожиданно уже не кажутся такой уж кошмарной ошибкой.

3

Через пару дней документы на имя Самойловой Вероники Кирилловны уже лежат в бардачке моей бэхи. Там же билет на самолёт в первый класс до Брюсселя, место рядом со мной. Я уже всё решил, хоть ничего и не сказал ей. Едва ли это вообще требуется. Она полетит со мной даже не потому, что я так хочу, а просто потому что у неё нет особого выбора. Сегодня снова встретившись с Никольским, я понял, что маленькая тайна его новой, но внезапно пропавшей любовницы уже близка к разгадке. Он решит, что Лера была подослана к нему намеренно и тогда для девчонки будет заготовлен лишь один единственный вариант развития событий – молниеносный, унизительный и максимально болезненный.

– Сегодня последний день, Лера, – сообщаю ей утром, перед тем, как снова отвезти на пустырь для стрельбы по банкам. Затеянная мною попытка обучить девчонку стрелять оказалась редкостной глупостью – она до сих пор боится пистолета как огня, хоть и пытается, нужно отдать должное, изо всех сил это скрывать. С таким подходом сомневаюсь, что Лера вообще когда-либо решится хоть кого-то убить.

Может, оно к лучшему…

– Последний день? – она не понимает. Пристально смотрит на меня огромными зелёными глазами. Лишь в последнее время я стал замечать в них всё меньше того затравленного безумного блеска.

– Да, – киваю. – Переночуем тут последнюю ночь, а завтра утром я перевезу нас в город.

От меня не укрывается лёгкий оттенок испуга и сомнения, промелькнувший в выражении её лица.

– Разве… – Лера спотыкается, но затем всё-таки тихо договаривает. – Разве это не опасно?