Интро - Элен Рейв (2021)

И меня совершенно не пугают и уж тем более не отталкивают её проблемы с головой, слабохарактерность или некоторая глупость. Первые два пункта понятны и объяснимы, последний… вполне терпим. Хочется верить, что я в состоянии хотя бы на короткое время подарить этой истерзанной поломанной девчонке хотя бы видимость тепла и счастья.

Вечером того же дня за поздним ужином сообщаю Лере, что сделал нам обоим новые документы и что если она согласна, то заберу её с собой через некоторое время.

– Только улажу оставшиеся дела.

Я не жду от девчонки какого-то конкретного ответа. Он не требуется. Мы оба знаем – у неё нет выбора если хочет остаться в живых. И она тоже это понимает.

5

Целую её перед уходом. Она всё ещё горячая после продолжительного утреннего секса, сладкая девочка. Лера плотнее прижимается ко мне, неуверенно обвивает руками шею, словно боится, что я вот-вот оттолкну её… Не оттолкну. Наоборот я с большим удовольствием поглаживаю ладонями её спину, опускаюсь ниже, на поясницу, а затем ещё ниже, сминаю мягкие полушария. Девочка внезапно хихикает, а меня тут же накрывает горячая волна возбуждения.

Нет. Нельзя… Не сейчас.

Происходящее не укладывается в голове, кажется сущим безумием и идиотизмом на фоне того, что было, происходит вокруг сейчас и того, что ещё только произойдёт… и одновременно манит, зовёт окунуться в этот омут ещё глубже, забыться. Наверное, отчасти я действительно был бы не прочь забыться с ней. Оставить где-то там далеко свою жизнь, всю грязь и бескомпромиссность переполняющие её; бесчисленное количество гадких, жестоких, а временами и пугающих поступков, что совершал и ещё непременно совершу; своё прошлое… Наше совместное прошлое, которое при других обстоятельствах, наверно, могло бы быть иным, однако…

– Мне нужно идти, – мягко отстраняю от себя Леру, заглядываю в большие зелёные глаза, что и по сей день продолжают преследовать во снах. Иногда кошмарах. – Ты всё запомнила?

Девочка кивает слишком неуверенно, прикусывает нижнюю губу то ли заигрывая со мной, то ли боясь снова оставаться одна на новом месте.

– Повтори, – требую мягко.

– Дверь никому не открывать, к окнам не подходить. Пистолет по возможности держать при себе… – она запинается, а затем прибавляет ещё тише: – Ждать тебя и не делать глупостей.

– Умница, – не сдерживаю странный для себя порыв и целую девочку в лоб раньше, чем успеваю обдумать собственное действие. – Меня не будет пару дней, возможно, три. Как только всё улажу, сразу вернусь за тобой. – Делаю паузу чувствуя, как натягиваются и каменеют жилы, словно с самим собой борюсь и в то же время не понимаю: зачем? На кой оно мне? – Всё будет хорошо, – произношу почти беззвучно, одними губами. – Ты мне веришь?

Проходит всего несколько секунд и эта дурочка кивает. Кивает, блядь!

– Хорошо. Я пойду.

Отстраняюсь медленно, а нутро, кажется, хочет бежать сломя голову прочь.

Это всё слишком… Бред какой-то…

Открываю входную дверь и, не оборачиваясь, покидаю квартиру. Решаю, не ехать на лифте, буквально сбегаю по лестницам вниз, с силой толкаю дверь парадной и оказываюсь в сухом зное, горячем пекле набравшего обороты дня. Ещё через несколько секунд я в салоне своей бэхи, врубаю на полную кондиционер, потому что тачка к полудню успела нехило так прогреться и теперь напоминает самую натуральную духовку.

«Кому человеческие запечённые ножки?»

Злюсь. На жару, на Леру, но больше всего на себя. Я должен был свалить ещё рано утром – дел невпроворот. Если и в этот раз операция провалится, все мы рискуем стать трупами без опознавательных признаков и могил, на которые, быть может, хоть кто-то придёт нас оплакать…

Нет. Не придёт, некому.