Мой папа самый лучший - Саша Ройс (2021)

— Один глоток. Пожалуйста, — уже мягче добавляет он.

Вот упрямый! Вечно ему надо командовать! Пыхчу, но глоток делаю.

— Что это? — морщусь.

— Холодный чай. Фирменный рецепт матери.

Чтобы убедиться в правдивости слов Потемкина, пробую еще раз. Вроде бы похоже на чай, только с травами.

— Мирон, может, уже приступим к диалогу? А то у меня складывается впечатление, что ты будто намеренно его откладываешь.

В точку!

Он ухмыляется, на миг отведя глаза.

— Лиза, сейчас без юмора.

Пожимаю плечами, все сейчас зависит от него самого.

Уставившись на рабочий стол, он задумчиво облизывает губы и лишь потом решается на признание.

— То, что ты мне рассказала в гараже, многое меняет. И я боюсь, что ты откажешься от моего предложения.

— Я не понимаю, о чем ты, Мирон, — хмурюсь, а внутри все вопит: “Только не это!”

— Если моя мать тебя действительно «присмотрела»… А в этом у меня уже нет сомнений, — он вздыхает. — Лиза, дело в том, что в последнее время моя мать сильно изменилась. Я все не мог понять, в чем дело. А вот теперь понимаю.

Меня жутко располагает то, что он говорит со мной спокойно, искренне и откровенно.

Я даже чувствую эту открытую энергетику, несмотря на то, что сижу на приличном от мужчины расстоянии.

И вдруг у меня закрадывается мысль, что «вспыльчивый бунтарь» это всего лишь маска?

Мурашки по коже побежали от этой мысли. Неужели это так.

— Мирон, скажи как есть.

Он цокнул и, мотнув головой, выдал:

— Короче, она хочет, чтобы я остепенился, женился и перестал лезть к медведю в берлогу.

А вот про берлогу было, скорее всего, от «вспыльчивого бунтаря».

Я машинально улыбнулась, явно не осознавая всей информации. Но когда Мирон добавил:

— Жениться на тебе, — и выразительно посмотрел на меня, я так и опешила, а лицо мое вытянулось.

— Но… — растерянно вожу взглядом перед собой, будто мне это поможет, — а почему ты не можешь ей отказать?

— Потому что до этого Дарья Филипповна никогда не лезла в мою личную жизнь. НИКОГДА. А если сейчас решилась на такое, то значит, дело серьезное.

— То есть?

— У нее есть какая-то веская причина, — уклончиво ответил он.

— Аврора?

Мирон сразу скептически морщится.

— Нет, десять лет дочку одни воспитываем, и никого она к ней не подпускала. Кроме тебя.

Глаза лазурного оттенка немигающе глядят на меня.

— Я польщена.

— Что «польщена»?! — снисходительно усмехается. — Замуж пойдешь?

Что?

Дождалась-таки появления бунтаря.

— Это такое предложение что ли? — хлопая глазами, подношу стакан и машинально выпиваю половину чая.

— Еще раз делаю выжимку, для не особо понятливых, — поеживаюсь от пронзительного взгляда. — Короче, или у нас конфетно-букетный период, только недолго, а потом свадьба. Или все заканчивается уже завтра!

— А, — впадаю в ступор.

— Лиза!

Тут же поднимаю на него глаза.

— Только не думай сейчас об Авроре и о моей матери. Прошу.

— Я сейчас думаю не о них. Я сейчас думаю о том, что ты несколько минут назад звонил… — заставляю себя произнести другое слово, а не то, которое хотела, — «женщине», а теперь зовешь меня замуж?

В глазах начинает пощипывать.

— Ты сказала, что я тебе не нравлюсь. Я был уверен, что ты откажешься от… такой перспективы.

— А я говорю: «да», — сдерживая слезы, глухим голосом выдаю. — Я согласна.

Мирон удивленно пялится на меня. Он точно не ожидал, что я соглашусь.

— Ты уверена? — доверительным тоном уточняет Потемкин.

— Уверена, — спускаю ноги на ковер и, поставив локти на колени, обхватываю лицо ладонями. Чувствую, как щеки вспыхивают.

— Лиза…

— Значит, ты звонил ей, будучи убежденным, что я откажусь?

— Да, но…

— Теперь же твой визит к «женщине» отменяется?

— К-конечно!

Улыбается, гад!