Мой папа самый лучший - Саша Ройс (2021)

— Да. Оно у тебя есть, — Потемкин внезапно улыбается. — Заметила, что мы еще ни разу с тобой не затеяли ссору?

— Зрителей нет! — пью кофе. — А может просто расслабились!

Смеюсь. Мирон меня поддерживает.

— Теперь твоя очередь открыть карты.

— Тут такое дело, крошка, я не люблю о себе рассказывать.

Мирон вызывающе скалится, а мое лицо так и вытягивается после его слов. Вот что мне делать с этим хулиганом?

Но стоит мне открыть рот, чтобы высказать свое замечание Потемкину, как он торопливо поясняет:

— Но я покажу!

— Как? — изумленно ахаю я.

Мужчина суетится, ищет что-то.

— Вот он! — с этими словами он вынимает из кармана джинсов телефон и протягивает мне.

Верчу его в руках, рассматриваю. Телефон этот старой модели, кнопочный еще, но камера мощная. Судя по внешнему виду, прихожу к выводу, что он принадлежит мужчине, возможно пожилого возраста, так как кнопки крупные. Хотя это всего лишь догадка. Впрочем…

— Это же не твой телефон? — нахмурившись, спрашиваю.

— Это телефон Палыча, — на лице Мирона тень скорби.

— И кто это? — я тем временем включаю телефон.

— Когда родителей впервые вызвали к директору школы, они поняли, что мне нужен дополнительный присмотр. Наняли соседа через дорогу. Живет близко. Знакомый. И мужик простой, без заморочек.

— А где были твои родители?

— Мать работала главным инженером на заводе, потом преподавала. Отец — ученый, вечно пропадал в своих лабораториях да экспедициях.

— Интересный расклад, — усмехаюсь, — так ты в кого такой дебошир?

— Сам в себя, Лиза. Сам в себя, — без пафоса выдал Мирон, — знаешь, что они делали в десять часов вечера?

— Что?

— Спали! Глубоко и беспробудно.

— Ничего себе, как неожиданно, — смеюсь я.

— Мы жили в поселке для всех этих творческих людей. Писатели, музыканты, физики, химики. Нобелевским лауреатом был каждый второй, кто приходил к нам в дом.

Цокаю языком и качаю головой.

— Как же тебе не повезло, Мирон.

— Вот ты усмехаешься, а я на самом деле чувствовал себя несчастным человеком.

— Хм. Позволь поинтересоваться, а как твой «простой мужик» Палыч в те края затесался?

— Он ухаживал за больной сестрой. А она пианисткой великой была.

— Ты помнишь, хоть кого-нибудь их тех людей, которые жили рядом?

Мой собеседник чешет затылок и произносит несколько имен. Я раскрываю рот, услышав их.

— Ты не представляешь, как я тебе сейчас завидую, Мирон, — отходя от шока, признаюсь я. — Лучше рассказывай о себе, а то я сейчас начну расспрашивать про… Не важно! Слушаю.

Подпираю рукой щеку и жду откровений.

— Мы жили в небольшом коттедже. Моя спальня была наверху. И как только родители начинали активно храпеть, я выбирался из окна, затем по крыше, к краю которой плотно прилегала обычная лестница, я спускался и шел гулять.

— По поселку Нобелевских лауреатов?

— Нет, конечно. Мы сбегали то в соседний поселок, то на реку, то еще куда-нибудь.

— Мы?

— С пацанами, с девчонками. Они тоже по-тихому выбирались из дома, и мы встречались на нашем месте. Сначала ходили в соседний поселок. Там уже жили простые люди, но веселились они на полную катушку. А позже когда мы обзавелись мотоциклами, то стали ездить в город.

— И твои родители не слышали звук мотора?

— Для родителей мой мотоцикл был вечно на ремонте. Мы согнали железных коней в сарай у реки. От туда было проще выехать из поселка незамеченными по другой дороге. Шлагбаум был вообще с противоположной стороны. Лиза, ты сидишь и словно следователь допрашиваешь меня. Может, я наконец-то буду рассказывать?

— Ой, прости! Любопытство разыгралось, — виновато улыбаюсь, — и что было дальше?