Стерва - Лаура Тонян

Агнес проходит к части стола, где сижу я. Она встает сзади, положив руки мне на плечи. Ее тепло вселяет в меня хоть немного уверенности, что эта ситуация может закончиться не так плохо, как нам всем думается.

– Не переживай ни о чем, – обняв меня за шею, тихо произносит сестра у моего уха, – просто расскажи, как есть.

Самый правильный способ именно этот. Сомнений просто не остается.

Джереми

«Порше» Рона набирает скорость у выезда из «Закрытого квартала». Ворота только открылись, а мой друг уже несется во всю, напевая песню Пола Маккартни. Иногда Аарон косится на меня, но только чтобы улыбнуться над моим недовольным лицом – поет он ужасно, ей Богу.

– Если ты заткнешься, дорога до Мелборна покажется мне более приятной, – заявляю я, разглядывая улицы, проносящиеся мимо, через закрытое окно автомобиля.

Галлахер, наконец, перестает портить репутацию знаменитого исполнителя, но так же убавляет звук на радиоприемнике.

– Тебя что-то тревожит, я знаю, – как истинный экстрасенс, произносит друг, поправляя зеркало заднего вида.

Теперь моя очередь косится на него. Но да, он прав. И мне, наверное, стоит рассказать ему. Вздохнув, я на секунду набираю в щеки воздуха, а потом выпускаю его вместе со словами, которые вряд ли мой друг готов был услышать:

– Я хочу отменить свадьбу, – когда я говорю это, ладони Аарона соскальзывают с руля. – И я это сделаю.

Меж бровей у него появляется складочка, означающая, что он рассержен. Его глаза излучают замешательство и досадливость.

– Ты же это не серьезно, да?! – повернув голову обратно к дороге, свирепо, сквозь зубы, выговаривает лучший друг. – Это все из-за нее, да? Из-за Сэм? Когда же ты уже поймешь, что быть мазохистом – не круто, Джереми?!

Он кричит на меня, но с каждым его словом я все больше наливаюсь уверенностью, что в этот раз принял верное решение. Взмахнув рукой, я расслабляюсь и откидываюсь назад. А Рон поправляет воротник рубашки-поло, и лицо у него раскрасневшееся.

– Такое ощущение, будто ты не хочешь, чтобы я был счастлив?

Чуть меньше минуты в ответ парень ничего не говорит, но увеличивает скорость. Мне не страшно, просто Аарону свойственно совершать глупости.

– Нет, – наконец, говорит он, – я хочу тебе только счастья, идиот! Но я не желаю больше видеть, как ты напиваешься из-за несчастной любви. – Осерчало вздохнув, он добавляет: – Господи, честное слово, лучше бы ты сразу улетел в Бисмарк…

Быть может, меня бы и обидело это заявление, но я не позволяю на нем сгущать свое внимание. Все так же глядя в окно, рассуждаю:

– Ну, улетел бы я в Бисмарк, и что дальше? Женился бы на девушке, которую я не люблю… Нет, я, конечно, знал, что не люблю ее, но до того, как сел в самолет, не придавал этому значения, понимаешь?

Галлахер отвечает холодно:

– Нет.

– Ты не любил, что ли?

Рон бесится.

– Я и сейчас люблю! Но я не передумывал жениться! Дал слово – значит, нужно сдержать, Джереми! – Его очень серьезный взгляд метнулся в мою сторону. – Мы – мужчины, Джереми. Другого варианта не бывает.

Доводы Галлахера разбивают всю мою решительность о скалы выдуманной реальности с Самантой. Он заставляет меня начать колебаться, и я часто дышу, потому что ненавижу себя за тот день, когда сделал Кайе предложение. Я раздумываю над его словами, а ему и не хочется заканчивать на ноте, на которой он меня полностью уничтожил.

– Какой бы Кайя ни была скучной, тухлой, неинтересной, – это твой выбор, Уолш! Держи. Свое. Слово. – Расставляя паузы, чеканит Аарон, жестикулируя рукой, пустив в ход пальцы.

Указательный постоянно ударяет по приборной панели, пока это окончательно не выводит меня из себя. Я, сатанея, вскидываю руки вверх.

– Все ясно! Ясно! – ударив по панели, я смахиваю очки друга на пол машины, себе под ноги. – Останови тачку… – Передумав, говорю ему: – А лучше поворачивай, мы возвращаемся!