Стерва - Лаура Тонян

У Даниэль волосы забавно вьются, когда мокрые. Я играюсь с ее мелкими-мелкими темными кудряшками, когда она бьет ладошками по воде в ванной. Я наполнила ее для дочери, а сама села рядом на кафельный пол, сложив ноги в позе лотоса.

– Тебя что-то расстроено сегодня? – спрашивает мое маленькое счастье, и, как всегда, разговаривает так, как будто у нее каша во рту.

Но ежедневно мы занимаемся вместе, да и в саду всем детям помогают улучшить речь, поэтому изменения, конечно, заметны. Я смеюсь над тем, что Дани порой неправильно строит предложения. Подсев ближе, я говорю ей:

– Верно говорить: «Тебя что-то расстроило?». Ну-ка, повтори.

Засмеявшись вслед за мной, девочка снова ударяет ладошками по воде, но повторяет все же за мной:

– Тебя что-то расстроило сегодня? – Недолго подумав, она добавляет: – Мамочка.

Погладив дочь по щеке, я грустно улыбаюсь.

– Ну, знаешь, взрослых людей всегда что-то расстраивает, но ты, – я наставляю палец на нее, – не должна об этом думать, хорошо?

Наклонив голову набок, Даниэль делает вид, что размышляет над моими словами. Она кривит губы, прежде надув их, и глаза у нее бегает от одного угла ванной комнаты к другому.

– Хорошо, – выносит дочка вердикт, наклонившись ко мне и коснувшись пальчиком моего носа, – но это только потому, что я люблю тебя.

Последнее слово она, будто, проглотила, да и пальчик был в пене, поэтому, соответственно и по губам моим сейчас течет пена с водой, которую я тщательно вытираю. Но, клянусь всем святым, это самое лучшее, что я когда-либо слышала. Нет места более прекрасного, чем рядом со своим ребенком. Если не ребенок делает счастливым родителя, тогда кто? Кто еще способен на это с такой силой?

– Я тоже люблю тебя, – признаюсь я, целуя ее плечико.

От внимания не уходит то, что родинка стала заметнее.

***

В дверь назойливо звонят, поэтому я обматываюсь в спешке полотенцем и поскальзываюсь в ванной. Черт бы побрал того, кто решил в полночь заявиться в гости! Надеюсь, это не мой новый сосед (по совместительству полный придурок) Флойд. На той неделе он побеспокоил меня в два часа ночи, чтобы спросить работает ли у меня телевизор, потому что у него вдруг «перестали показывать каналы». Идиот! Я сплю в такое время, а не смотрю дурацкие ТВ-шоу.

Рождение ребенка приучило меня к одной очень важной вещи: смотреть в глазок, прежде чем открыть дверь. То есть, раньше я была слишком смелой и бесстрашной, чтобы дать любому в морду, кто захочет на меня покусится. Но сейчас я отвечаю не только за свою жизнь, но и за жизнь Дани. И когда я, придерживая рукой полотенце, становлюсь на цыпочки, чтобы взглянуть, кто там, по ту сторону двери, у меня сбивается дыхание.

Что здесь делает Джереми?

Я пытаюсь мыслить рационально. Стоит ли мне ему открывать? Что ему, вообще, нужно в такое время? Как он узнал, где я живу? Хотя, скорее всего, спросил у Аарона или Агнес. Та спокойно может выдать любую информацию. Конечно, кроме той, в которой есть фраза «Джереми, у тебя есть дочь, и ее зовут Даниэль». Заламывая пальцы, в конце концов, я сдаюсь, потому что Джер снова начинает трезвонить, и он может разбудить Дани. Распахнув дверь, я упираюсь одной ладонью в проем. В принципе, как и он сам. Да, он неплохо выпил. Его опьяневший взгляд сначала изучает мои ноги, потом полотенце, скрывающее все остальное, и только после переходит к лицу. Хам.

– Чего тебе, Джереми?

Он не говорит, что я не вежлива или груба, как сказал бы раньше. Вместо этого он кружит указательным пальцем свободной руки у своего рта.

– У тебя во рту что-то металлическое. Я это понял, когда целовал тебя, но забыл прокомментировать.

– Что?! – сощурившись, прыскаю со смеху. – Ты приехал сюда, чтобы порассуждать о «штанге» в моем языке?

Джер смеется, бесцеремонно вваливаясь в квартиру.

– О, это так называется?