Свет мой - Наталья Чернякова

У Ирины собралась довольно большая и разношерстная публика. Я не ожидала увидеть здесь местный бомонд, состоящий из секретаря райкома комсомола, директора краеведческого музея, инспектора ГОРНО, пары врачей, нескольких учителей нашей школы. Знала бы, что будет такая компания, не пошла бы: довольно стесненно чувствую себя с совершенно незнакомыми людьми. Вообще-то, Ирина говорила только о присутствии мужа и нескольких учительниц, наверное, чтобы не спугнуть меня – знала, что не люблю незнакомые компании. Особенно мне не хотелось общаться с местным секретарем райкома, считавшим себя, видимо, центром мироздания. Ирина, представив меня незнакомым персонам, ушла на кухню. Я же быстренько присоединилась к школьным учительницам, которые сидели несколько поодаль от местной элиты.

– Ну, как живёте, народ? – радостно поинтересовался секретарь райкома Свиридов, обращаясь к нам, учителям, пришедшим позже других.

– Хорошо, Сергей Сергеевич, а под вашим чутким руководством всё лучше, и лучше, – пустила леща биологиня Наташка Устинова, – всегда поддерживали и будем поддерживать вас.

– А что молчит Светлана? Вы всегда тихая, скромница? Не любят таких, как правило. Совсем на учительницу не похожа, – продолжил Свиридов, – обращаясь ко мне.

– Я думаю, вы ошибаетесь, – и прочла из Высоцкого:

Красивых любят чаще и прилежней,

Весёлых любят меньше, но быстрей,

И молчаливых любят, только реже,

Зато уж если любят, то сильней.

Затем продолжила:

– И на учительницу похожа. Да, ещё: скромность – замечательное качество. А о том, как мы живем, отвечу анекдотом…

Горбачев приехал в колхоз, шутит:

– Ну, как живёте, товарищи?

– Хорошо живем под вашим чутким руководством, - шутят в ответ колхозники… – Правда, похоже? – продолжила я.

Повисла тишина, а потом раздался визгливый глас Сергея Сергеевича:

– Смелая, да? Заговорили. Конечно, никто никого сейчас не боится, можно и анекдотик рассказать, покритиковать власть и посмеяться над ней.

– Вам что не понравилось? Анекдот? Да, это всегда было: чем хуже живет народ, тем больше анекдотов появляется. И заметьте – всё из жизни, – возмутилась я. – А насчет правды…Страна разваливается, сидит на талонной системе: 100г. того, 200г. этого, 1 ведро – в одни руки. Всё отлично? Ах, да, главное ведь – перестройка, гласность, ускорение, плюрализм мнений. Вот и перестраиваемся, ускоряемся, не боимся говорить о недостатках. Или вы против политики партии?

– Вы, уважаемая, неверно понимаете, что значит гласность. Завтра же ваше руководство проведет с вами соответствующую работу, уж я постараюсь. Будет вам веселая жизнь.

Инспектор ГОРОНО Нина, кажется, Степановна тоже в стороне не осталась:

– Выговор ей объявить, выговор, а еще комсомолка, учительница. Чему такая учительница научит? Идти против линии партии?!

«Так, – в душе, посмеиваясь, подумала я, – ещё один выговор – и выгонят с работы. Может, это и к лучшему. Не надо задумываться, как интереснее, толковее провести мероприятие, продуктивнее и плотнее урок. Не надо думать, что делать с Огоньком, Хазаровым, Швецем, другими милыми сердцу детками, в конце концов, со своей распрекрасной жизнью. В общем, за удовольствие работать в школе надо платить».

– Сергей Сергеевич, миленький, Нина Степановна, дорогая наша, давайте отмечать праздник, а Светлана молода еще, многого не понимает, это пройдет, образумится со временем, – проговорила Ирина.

Зазвучала музыка, и Наташка Устинова бросилась приглашать на танец Сергея Сергеевича. Все веселились, ни на минуту не оставляя Свиридова без внимания. Ирка бесконечно подкладывала ему салатики, ее муж Егор подливал то водку, то ликер, то ром, не знаю, кем принесенный дефицит (на спиртные напитки тоже была введена талонная система), медики – компаньоны наперебой ухаживали за именитым гостем. Ели, пили, танцевали. Часа через два я услышала коронную речь Свиридова, сказанную сильно заплетающимся языком: