Свет мой - Наталья Чернякова

– Поняла, эта такая шутка, – сказала Ирина, – какой ты учитель? Тебе в цирковое училище нужно идти. Учиться на клоуна.

– Почему вы решили, что это шутка? Ошибочка вышла. Буду учителем немецкого языка. И точка. Вот увидите, – горячился Тарасов. Но в глазах у него уже плясали чертики и другая нечисть. Я-то видела. Целую четверть общались, готовя КВН.

– Ну, а ты, Шурик, в какой вуз собираешься? – поинтересовалась Ирина, потеряв интерес к юмористу Тарасову.

– Я собираюсь в армию, потом, если все получится, в военное училище.

– А если отправят в Афганистан? А почему не сразу в училище? – продолжила задавать вопросы учительница. – Я думаю, из тебя получился бы очень хороший военный. Есть в тебе какая-то внутренняя сила, ответственность, человечность, главное.

– О, Ирина Ивановна, не думал, что вы меня так высоко цените.

– Есть за что. Это результат многолетних наблюдений. Да и помню случай, когда в шестом классе ты единственный заступился за девочку, которую ударил старшеклассник Лосев, а все стояли и молчали.

– Ну, да, помню этого неандертальца. Здоровяк такой был, боксом занимался.

– Ага, а ты на голову меньше его, щупленький к тому же, ан не побоялся.

– Ну, я начал, а пацаны подхватили. Хорошо мы ему тогда врезали. Не помогли боксерские кулаки. А нечего девчонок обижать.

– Молодец. Но ты все же не ответил на мои вопросы.

Шурик сказал, не задумываясь, видимо, не в первый раз спрашивают об этом:

– Вы же знаете, что два года назад я уже ошибся с выбором профессии, когда потерял целый год, учась в медучилище. Мама, тетя и бабушка – фельдшеры, настояли на продолжении династии, я подчинился. До сих пор жалею. Когда понял, что это не моё, вернулся назад в Городок и поступил в девятый класс. Стыдно, конечно, одноклассники школу оканчивают, а мне ещё учиться, и учиться. И в вечернюю нельзя – какое уж там образование? В этом я согласился с мамой. Сейчас так опрометчиво не поступлю. Во-первых, надо себя проверить, узнать, что такое служба, во-вторых, чтобы поступить в училище, нужна специальная подготовка. Математику, физику, физкультуру сдам, думаю, нормально, с литературой сложнее. Подозреваю, будут проблемы. В общем, мне нужно дополнительное время, а его нет, слишком поздно я определился с будущим. Ответственное дело – выбор профессии. Ведь это же один раз – и на всю жизнь. Ну, а если придется служить в Афганистане, буду служить. Должен же кто-то и там воевать.

– Ты правильно, в общем, мыслишь. Что касается поступления в военное училище, я думаю, должен поступить. С тобой же Светлана Владимировна занимается, – продолжила разговор Ирина Ивановна.

– Да, и я ей очень благодарен за это. Но я знаю свои шансы. Пока они невелики.

Я была удивлена откровенностью Огонька, как-то раньше на подобные личные темы мы не разговаривали, да и некогда было: все время занимали занятия по русскому - литературе. Только программный материал, и никак иначе. Конечно, невозможно было уйти от субъективизма, читая классические произведения, анализируя их, но нас в институте учили давать знания с точки зрения современной идеологии, никакого субъективизма, выражения личного мнения – «учитель-словесник должен быть на переднем крае борьбы». Примерно так наши занятия и выстраивались.

– Ну, что же, Шурик, это твой выбор, – сказала я. – Спасибо, что был откровенен. Однако надо посмотреть, как веселится народ.