Повернув голову, увидела двух парней, вышедших тремя часами ранее из Илюшиного вагона и сидящих в эти утренние часы на старых, потрепанных полотенцах. Но наслаждались они не чарующими звуками и запахами прибрежной полосы, просыпающегося города, не красотой восходящего, пока еще застенчивого солнца, а резким дурманом от раскрытых бутылок «Хаома» и «Асанали».

Так, значит, перед нами жертвы Илюшиного калыма.

– Не желаем, – ответила я за нас двоих, – и вам не советуем. Это контрафактная продукция. Отравитесь.

– Ну, подождите, красотки, не уходите.

– Сквозь призму водки все – красотки. Говорю, не пейте, – сказала я, и мы, резко развернувшись, пошли по дорожке к выходу с пляжа.

В конце концов, что я уговариваю их, людей взрослых. Ах, Илюша, Илюша. В след мы услышали:

– У Маяковского было так: «сквозь призму водки, мол, все - красотки». Лучше учите нетленку.

Образованные нынче пошли алкоголики, однако.

В первом рейсе я работала в вагоне с Алиной, а Иван Сергеевич, настоящий проводник на наши два вагона – в паре с Ильей. Зайдя к ним в купе и, случайно задев стоящую у столика сумку, я услышала характерный звон стекла.

– Что это у тебя гремит, Илюша? – спросила я.

– Ты только не говори никому. Я решил подкалымить и захватил пятнадцать бутылок водки и пять коньяка.

– Что за спиртное?

– Да, «казашка» (спиртное из Казахстана). Брат двоюродный из Се-нска контрабандно поставляет. Я решил сделать маленький бизнес. И людям недорого, и нам хорошо.

– Ты о людях как раз-то и не подумал. Не боишься отравить?

– Не придумывай, пожалуйста. Все чисто.

– Ну, хорошо, а на проверяющих нарвешься? Ведь нас предупреждали на курсах, не помнишь, что говорили: инспекторы особенно свирепствуют в летний период?

– Ой, да слушай больше. В прошлом году Севагин, с нами учится, полсотни на одной только водке заработал, и никто его не проверял. Водка есть, ума не надо.

Едем дальше. Вечереет. Слышу, Иван Сергеевич с коллегой разговаривает о том, что «студенты под завязку затарились «казашкой». Уже заметили, значит. «Если попадутся они, проблемы будут у нас», – сказал наш проводник. – Надо что-нибудь придумать». И они пошли дальше по вагону. Через полчаса Иван Сергеевич подзывает нас с Алиной и предлагает поучаствовать в розыгрыше, а потом раскрывает его суть.

На следующий день наши шефы решили поменяться вагонами (студенты знали только своего проводника) и, представившись инспекторами, потребовали предъявить личное имущество к досмотру, поскольку поступил сигнал, что в этом поезде нелегально торгуют спиртным. Еле сдерживая смех, наши кураторы прочли профилактическую беседу, пугая студентов страшными последствиями. Информация о внезапной проверке с нашей помощью быстро прокатилась по составу, навела испуг, и реальную проверку мы прошли практически без замечаний.

Значит, Илюша снова взялся за свое.

– Ты почему опять торгуешь водкой и коньяком? Совсем страх потерял? – начала я ругаться с первой ступеньки вагона.

– Сонь, не только водкой и коньяком, понимаешь, мне очень нужны эти деньги.

– Они всем нужны.

– Мне особенно. Я хочу Алине сделать подарок. Дорогой.

– А она примет этот дорогой подарок? Ты не муж, не жених. Не думал? Ты просто друг.

– Лучшие друзья девушек, как известно, бриллианты. Вот их она и получит в качестве друзей. А я хочу быть её парнем.

Любит он Алину, любит. Я давно заметила. Боюсь, что наша поездка окончится для Назарова очень плохо.

Глава 12

Я вновь мысленно погрузилась в то время, о котором писала Софья. Хорошее было время, спокойное. Повернув голову, увидела сидящую в кресле дочь. Взгляд ее был отрешенный и направленный в одну точку. Не успокоилась, переживает. Я перелистнула страницу дневника и продолжила чтение.

Из дневника Софьи Широковой

17 сентября 2007 г.