Тело на продажу - Элли Лартер (2022)

Вернувшись в стены родного дома, я и вправду плачу: много, долго, отчаянно. Глаза опухают от слез. Потом слезы просто заканчиваются. Я все еще плачу – но уже без влаги. Так странно.

А вечером того же дня ко мне в гости приходит Катя – моя близкая подруга, которая с самого начала была против того, чтобы я торговала своей девственностью, которая с самого начала говорила мне, что это очень плохая идея, что это опасно и рискованно…

И сегодня вечером я почти готова к ее фирменному: я же говорила! – но Катя этого не произносит, конечно. Ситуация не та. Она просто молча снимает в прихожей пальто и обувь, подходит ко мне и крепко обнимает, и мы стоим так минуты две или три.

Потом идем в мою комнату, а мама приносит нам чай.

– Спасибо огромное, – с улыбкой кивает Катя, а потом поворачивается ко мне и первым делом спрашивает: – Как Миша?

– По-прежнему, – вздыхаю я.

– Я была у него позавчера.

– Ого! – удивляюсь я. – Спасибо.

– Это меньшее, что я могла сделать в сложившейся ситуации… – Катя опускает взгляд на мгновение, а потом с силой поднимает его снова и смотрит мне прямо в глаза: – А ты как, Ань? Как ты там вообще выжила?

– С помощью хороших людей, – я поджимаю губы.

– Тебя не…

– Нет, – отрезаю я, потому что мне кажется таким бессмысленным и неуместным говорить об этом…

Во-первых, жизнь Миши сейчас гораздо важнее моей собственной.

А во-вторых, она все равно не поймет…

Что я могу рассказать ей, если Грэй, купив мою девственность, так ею и не воспользовался, а орава мужиков, которая собиралась меня изнасиловать, вынуждена была остановиться в самый последний момент? Я осталась невинна – и это так странно… Ведь я собиралась продать свою девственность и в итоге провела несколько дней в сексуальном рабстве в Арабских Эмиратах.

– Ладно, – кивает Катя, понимая, что я не хочу это обсуждать, а я тут же перевожу наш разговор на другую тему:

– Что ты там говорила о сборе денег в социальных сетях? И о благотворительных фондах, которые могут нам помочь со всем этим?

Подруга вздыхает и качает головой:

– Мне кажется, уже поздно…

– Что?! – вспыхиваю я, чувствуя, что злюсь на нее. – Неправда! Не может быть поздно! Мы спасем его! Ты либо со мной, либо… – я вздрагиваю и замираю, не решаясь сказать своей лучшей подруге, что она может идти ко всем чертям собачьим, если не хочет помогать мне со сбором денег.

Я и сама справлюсь!

Или нет…

– Я с тобой, конечно, я с тобой, – говорит Катя, осторожно накрывая мою дрожащую ладонь своей, и это меня немного успокаивает:

– Хорошо. Прости.

– Все нормально, – девушка кивает. – Но тогда нам нужно действовать очень быстро и очень решительно.

– Я готова, – говорю твердо.

До самого рассвета мы с Катей создаем и оформляем группы в социальных сетях, пишем посты, рассказываем о нашей трагедии, прикрепляем реквизиты для отправки помощи, рассылаем приглашения всем, кого только знаем и кого удается найти: друзьям, потом друзьям друзей, одногруппникам, преподавателям, соседям…

Когда в группу ВКонтакте добавляется первый незнакомый человек – я выдыхаю с каким-то облегчением. Мне кажется, что начало положено.

Но так ли это? Получится ли у нас хоть что-нибудь?

Не знаю. Пока слишком рано судить о чем-то.

Уже утром я укладываю Катю спать в свою постель, а сама начинаю собираться в комиссию по борьбе с торговлей людьми. Они вызвали меня на беседу, и я прекрасно понимаю, что это просто формальность, что я не знаю ровным счетом ничего полезного, никаких имен, явок и адресов и вряд ли смогу помочь им – тут даже Натали наверняка будет полезнее, а уж Грэй и Тони тем более, – но отказаться нельзя.