Почувствуй - Алейна Севимли (2022)

«Не позволю» — каждый раз произносит тётя и позволяет. Сколько раз она обещала помочь мне с чем-то, забрать от отца, научить шить, одолжить денег, и никогда не выполняла. Я перестала обижаться, в конце концов, проблемы всегда оставались только моими. От неё мне хватало тепла и уюта, пусть у меня не было помощи, зато был уголок, где можно на время спрятаться.

— У меня уже и с архитектурой не получается, — нехотя призналась я, и рассказала об отчислении.

— А я говорила, не надо тебе работать, переехала бы ко мне, и к учебе ближе, и я бы за тобой следила.

— И как я отца оставлю? Он ведь без меня сопьется, или ещё что натворит.

— Не говори мне про него ничего. Надо было сразу тебя забрать, приспособился бы как-нибудь. А теперь он никогда за ум не возьмется, привык, что может вытворять всякое, а ты исправишь всё. Всё, не спорь даже. Давай я лучше приготовлю тебе поесть, и успокоюсь.

Тетушка Лида ненавидит моего отца. Не знаю, ненавидела ли она его раньше, или начала после его блудной жизни, но стоит мне сказать хоть что-то связанное с ним, она просит помолчать, или переводит тему.

Лидия или как называют её здесь госпожа Фазидова, хозяйка довольно популярного ателье в городе, но сама госпожа предпочитает думать, что это её личный дом мод. Тетя живёт довольно обеспеченной жизнью, и частенько старается помочь нам, апеллируя тем, что кроме нас у неё никого нет. И это действительно так, выйти замуж она так и не смогла, так же, как и завести детей, всю жизнь она посвящает работе, и когда она возвращается домой, в пустую, но уютную квартиру, грустит, пару раз я слышала, как она плачет ночью. Я была бы только рада переехать к ней, и забыть обо всех сложностях, прекратить одиночество Лиды, но не могу, ибо отец в моих глазах почти грудной ребенок.

Пока тетя жарила для меня картошку с приправами, я, поддавшись размышлениям о семье, всё же задала этот традиционный вопрос, ответа на который я так и не получила, и наверное, никогда не получу:

— Расскажи мне, что с ней? — Тихо проговорила я, глядя в спину женщине.

Тетя сделала вид, что не слышит меня, обычно она так и поступает, а иногда долго притворяется, что не понимает, о ком я, но после долгих просьб, следует это:

— Просто её нет, никогда не вспоминай о ней, будто никого и не было, и Джошкуну тоже следует так поступить.

— Вам так сложно ответить? Вчера была годовщина, у отца опять крыша поехала, это происходит каждый год, вот уже шестнадцать лет, и я никогда не могу обвинить эту женщину, или помянуть, не могу найти слова утешения для отца. Что мне нужно сказать ему, что все люди рано или поздно умирают, или, что она ушла и дело вовсе не в нем, и он может продолжать жить. Как мне говорить с ним?

— Никак не говори, ему уже ничем не поможешь, — как-то сжато пролепетала тетушка, поставила передо мной тарелку, полную поджаренных овощей, и вышла.

От этого я почувствовала укол совести, тете ведь тяжелее воспринимать всё это, я, по сути, даже не помню, как выглядит мать, я не могу называть её мамой, также как и отца, назвать папой, но она тяжело переживает эту утрату.

Подождав несколько минут, дабы Лидия привела себя в порядок, она терпеть не может представать в неподобающем виде, я направилась успокаивать её и извиняться.

***

Биркан

Утро началось не так радужно, как хотелось, спал в одежде, на довольно неудобном двухместном диване, больше похожем на кресло.

В метре от меня развалилась на кровати Шекер, на ней вчерашнее платье, сильно помятое и собравшееся на пояснице, видимо она ворочалась или пыталась раздеться.

Я посмотрел в телефон, понял, что уже можно возвращаться домой, а с этой бестией уже ничего не случится, ночью она всё цеплялась за меня и не давала уйти, я плюнул на это и остался в доме семейства Кара.